Мои три сердца биться перестали,
И опустились двадцать восемь рук.
Я организм из разума и стали,
Ушёл на небо мой последний друг.
Хоть нет души и чувств довольно мало,
И нет внутри щемящих что-то мук,
Боль дотянулась заржавевшим жалом
И издала раненья мрачный звук.
Вокруг всегда все жили и сражались,
Я наблюдал, не чувствуя тоску,
Но ощущая искреннюю зависть,
Заметную любому дураку.
И кто-то предавал других за малость,
Иные, зарядив свою пращу,
Стреляли камнепадами в усталость.
Вторых я не пойму и не прощу.
А был ли смысл тратить время даром,
Борясь с собою? Годы в пустоту
Летели, поотброшены ударом,
И брали траекторию не ту.
Мой друг был слаб своею громкой славой,
Был иже горд. Один ему колдун
Пророчил смерть от тех людей усталых,
Что были на беду и на виду.
Ему б молчать, да он смеялся правдой
И мазал ложь чужую по лицу.
Он удивлял меня своей бравадой,
Пожалуй, в чем-то свойственной глупцу.
Мой умер друг. Ему в затылок камень
Влетел, хоть был и брошен в пустоту.
И в неживых глазах потухло пламя,
Он потерял посмертно слепоту.
Мои три сердца биться перестали,
Застыли в крике двадцать восемь рук.
Я стану скоро бледно-ржавой сталью
Ведь не вернётся мой последний друг..