Когда каждому из отцов,
В общем-то, наплевать на деток,
Мы привыкаем плевать в лицо
Золотым портретам.
Русский народ ненавидит деньги
И любит дорого.
Он привык ещё русую голову
Под сечь не высовывать.
Даст батюшка-царь, но какого плена?
Человек живёт не единым хлебом,
Не только это пусть помнит народ,
Но ещё и стихи поэта.
Он продолжает сеять зерно
В любую почву, а чаще в камень,
Или в железо, или в огонь,
Когда в Союзе Советской Славы.
Остынет лава — поэт охладит,
Он льдом покаян, он чист смертельно.
Вода вместо крови в плоти струит.
Не хлебом единым, Сын говорил...
Отец повторяет земной за ним
Народу: «Чего тебе? Слово чти,
Читай. Не читывай — слушай Брата.
Ходи ты в храмик.
Зачем тебе в святость ямбовские слова?
Поэта мы садим на кол:
Он перекрасил и изменил,
Краю праведному их не надо».
Царь, ты зачем пророков тоже
Шлёшь в конвертах по трапу с печатью бубна?
На грядущем поставить крест — то же,
Что прошлое стянуть в путы.
О, не губи меня, мою смелость
Ты не топчи в траву,
Я ведь, чувствительный, я иду
В Венеции с надписью: «Russo turisto is brutto»!
И всё потому, что горы стихов остались на площадях,
Тобой пощажённые, тебя излизавшие.
А за переулками крестиком шьют
Себе рубашки для омовения в Ладоге —
Чья гортань исцарапана русским штыком —
Элегии заткнутые, без языка,
Помирать им нельзя с ручьевым языком.
"Жизнь сотни поэтов меньше царя".
А я на ты, потому что братья и мы,
Хоть тебе так хотелось дремать от наших
В петровом граде под жёлтыми львами.
На кобылке в Сибирь ускачешь.
Тебя расстреляют с семейным доктором,
С женою-немкой, свечами-девами
И с не доросшим богатырём,
Непроросшим голубокровным семенем.
А цари пойдут по твоей голове,
И они назовутся отцами нашими,
Но за что они вашу привычку, отец
Возьмут — торговаться плашками,
Втягивать шеи перенаучат красный народ?
И всё обернётся: колобок в казино
Догоняет шарик из стали.
И без лис, без волков так было предсказано.
22.04.2016