РИМСКИЙ ЭКСТРИМ. ИЗАБЕЛЛЕ ЮРЬЕВОЙ [2011]
Отшельник, не курящий и не пьющий,
кустарный праведник, в пустыне вопиющий,
я обращаюсь с вечностью любезно,
политкорректно, снизу вверх, на «Вы»;
но изредка поплёвываю в бездну,
не убоясь возмездия молвы.
Всё же кое-что сберёг святое:
высшей пробы чувство золотое.
Не тускнеет, не ржавеет сердце,
путеводным маячком горит.
На меня оно порою сердится —
слишком я сутулюсь и небрит.
Пташка счастья, отголосок рая,
чистая и пылко-неземная,
певчим гением, не повзрослевши даже,
ты в Московском звонком Эрмитаже
связки обессмертила свои —
все вокруг умолкли соловьи.
Небо надо мной заголубело,
пышным цветом вишня оплыла.
Белла милая, голубка Изабелла!
Спой мне — где ты, как твои дела…
Помню всё. Париж обледенелый…
Ты в такси сыночка родила.
Как слезами умывалась вскоре,
испытав немыслимое горе,
искупив жемчужинами песен
каждый новорожденного стон…
Помню всё. Как оказался пресен
воздух Родины и тесен царский трон.
Трон царицы русского романса
мерзко выбит был из-под тебя.
Твой талант не сник и не сломался,
красоту и публику любя,
ритмы танго, пируэты вальса
нежностью питая, не скорбя.
Будто в сказке дивной, жизнь струилась.
Косяками вкруг тебя теснилась
рыба крупная и разный мелкомер…
Жаль, ты поздновато мне приснилась.
Мне давно уже пора на силос.
Ну какой к шутам я кавалер?!
Юрьев День, я верю, возродится.
Воссияет славный Юрьев Век!..
Озеро возлюбленное Рица.
В лодочке, на вёслах, два туриста.
Ты поёшь… И рукоплещет пристань —
дюжиной строптивых горных рек…