Я думала, что буду плакать
От горестных воспоминаний
О том далёком, пережитом
В жилище, временем убитом.
Осенняя черствела слякоть,
Дом, почерневший от страданий,
Ломался на глазах, открытый
Ветрам, паломникам скитаний.
Там было пусто, пахло прелью,
Облезла сгорбленная печка,
Но как-то ставенки держались
И в щели тусклый свет впускали.
Полы встревожено скрипели,
Продавленные на крылечке –
В сиротстве и тоске-печали
Изба проваливалась в вечность.
Я думала, прольются слёзы
В саду, где яблони коряво,
Как бы в замедленном движенье
Стремятся рухнуть на колени.
И диким выплеском берёзы
Густым посевом, словно травы,
Возносятся в одном стремленье –
Сад заглушить в борьбе неправой.
Я думала, что буду плакать,
Но я не плакала, я пела.
Беззвучно пела, бессловесно,
Рвалась из боли эта песня,
Рвалась, как семечко из злака!
К тому, кто строил дом, летела,
К его обители безвестной,
К его душе без крепи тела.
Я только одного желала,
Не облекая мыслью чёткой,
Молила в скорби с песней слитой:
— Ты этот дом и сад забытый,
Без сожалений, без расчёта
Давно покинутый людьми,
В небесный рай, любви открытый,
Прими, о, Господи! Прими!