3-е место и звание «ЖЕМЧУЖИНА» в ОСНОВНОЙ НОМИНАЦИИ КОНКУРСА-9 «ПОБЕДА. ПРЕОДОЛЕНИЕ. ПОСТУПОК» в группе «ГРАЖДАНСКАЯ ТЕМАТИКА» 9 (Евгений Говсиевич).
Номинант четвёртого Конкурса Международного Фонда
«Великий Странник Молодым" на свободную тему (6 место),
Тематического Конкурса МФ ВСМ «Живу, болезни вопреки»,
Конкурса «Лауреат 52» Международного Фонда
"Великий Странник Молодым".
Опубликован в альманахах «Антология русской прозы 2018», 1 том, Москва
и "Триумф короткого рассказа", №1, Молдова, 2019.
Переведён на украинский язык и опубликован в журнале "FoxyLit" - україномовний літературний журнал - №2, Украина, 2019.
ВОПРЕКИ
Она вышла из кабинета, медленно прикрывая за собой дверь, и обречённой походкой, не глядя по сторонам и пряча растерянный взгляд в серую плитку пола, не спеша направилась по длинному холодному коридору к выходу, ничего и никого вокруг не замечая, глубоко втянув голову в плечи. Только странный звук болью отзывался где-то в подсознании. Она силилась и никак не могла понять, то ли это стук её каблуков, то ли бешеное биение собственного сердца. Прошла несколько шагов. Остановилась, перевела дыхание. Привычным движением руки откинула светлую прядь волос, упавшую на вспотевший лоб, расправила плечи, подняла голову и, сжав губы, уверенным шагом повернула к выходу. Сердце колотилось так, что казалось вот-вот выскочит из груди.
Кто-то отворил перед ней парадную дверь больницы, и она очутилась на залитом летним полуденным солнцем крыльце. Спустилась по ступенькам и медленно побрела по узкому тротуару, подальше от этого серого здания и горькой «новости». В глазах застыли не пролившиеся слёзы.
Стояла июльская жара. Большие деревья бросали мохнатую тень на прохожих, и было приятно окунуться в её мягкую прохладу. Присев на свободную скамеечку под шаровидной кроной раскинувшегося клёна, она отрешённо созерцала окружающий мир: синело безоблачное небо, сквозь пышную зелёную листву пробивалось яркое солнце; неподалёку, играя и шаля, чистили свои пёрышки воробьи; на маленьком цветнике радовали глаз распустившиеся розы. Город жил привычной для него жизнью: спешили куда-то люди, что-то шептали в телефонную трубку, скрипели колёса проезжающих машин, хлопали дверцы, стучали каблучки, из открытых окон доносилась музыка… Она задумалась: что может быть дороже этих житейских мелочей? Этой обычной и оттого такой милой её сердцу жизненной прозы? – Только сама жизнь. А что ждёт её? Сколько отведено ей Всевышним, чтобы наслаждаться удивительной красотой мирозданья? Год? Два? День? - Никто не знает. И в ушах, как приговор, голоса врачей: «Плохо! Поздно! Уже ничего нельзя сделать! Не операбельна! Сердце не выдержит... Сам факт, что дожили до сегодняшнего дня – уже чудо, исключение, невероятно».
- Есть хотя бы тоненькая нить надежды?
И, словно тяжелые гири, слова:
- Благодарите Бога за каждый прожитый год. С таким диагнозом, без операции, врачи гарантируют до десяти лет - максимум, а вам уже... Взгляните на экран: вот ваше сердце в работе… У вас тяжелая форма врождённого порока сердца… И слова, будто молоточком по гвоздям: вот дырочка… кровь протекает не так, как обычно, … правый клапан – полностью не открывается, левый - полностью не закрывается…
И картины, одна за другой, всплывали перед глазами: несмотря на мамины запреты бегать и прыгать, - обычное детство, только с болями. Последняя, распустив паруса, надвигалась на неё с безумной скоростью… Вспомнила, как в детстве так расшаталось сердечко, так стучало, что казалось, кровать дрожала в унисон ему, как отец сгрёб её в охапку и бежал с ней на руках в больницу (не было тогда в сельской местности ни скорой помощи, ни семейных врачей); и каждый год, весной и осенью, она получала курс лечения, как год от года менялся и усложнялся диагноз, а сердце, расплёскивая боль, заполняло собой всё: пространство, время, людей. Иногда казалось, что от боли оно начинает плавиться. Вспомнила, как перенесла две тяжёлые операции, как пережила клиническую смерть, как не хотелось жить после смерти первенца; как прошла все муки ада, три года заботясь о брате, у которого была обнаружена опухоль головного мозга; как заботясь о нём, обнаружила опухоль у себя, и уже во второй раз проходила обследования, консилиумы с вынесенным решением – не будем трогать, как…как… Каждый прожитый день – как испытание, а вся жизнь – как поле боя за собственную жизнь и жизнь родных, болезням и болям вопреки. Вспомнила мамины слова – чем добрее душа, тем сложнее судьба – и подумала: а, может, наоборот – чем сложнее судьба, тем добрее душа?!
Нахлынувшие воспоминания прервала знакомая, ставшая до боли родной, божественная шопеновская мелодия на мобильном телефоне. Звонил муж из Москвы:
- Любимая, родная, как дела? Я так скучаю без тебя, моя единственная родная душа на свете. Осталось ещё 48 дней, и я приеду…
Горло сдавили слёзы, перехватило дыхание. Как ни старалась сдержать эмоции, не получилось. Они так давно и так хорошо знали друг друга, что, даже на расстоянии, какой-то генетической памятью чувствовали боль друг друга.
- Ариночка, дорогая, что случилось? У меня сегодня всё валится из рук, болит сердце, не могу дождаться вечера, когда обычно звоню тебе…
Она смогла выдавить только одно слово:
- Плохо.
И, стесняясь прохожих, тихонько заплакала. Слёзы отчаяния катились по лицу внешне сильной, ухоженной, старающейся сохранить красоту, женщины. Дрожащие губы шептали короткие слова…
А ласковый голос в трубке:
- Когда ты плачешь, я теряюсь, мне больно. Ты для меня – дороже жизни. Успокойся. Мы с тобой так много хлебнули горя, так много ударов судьбы вынесли на своих плечах, и вот жизнь посылает нам новое тяжёлое испытание, - переживём и это. Только успокойся. Улыбнись. Я тебя очень-очень люблю. И всегда буду любить, что бы ни случилось. Держись, любимая! Будем молиться. Господь нам всегда помогал. Мы обязательно выстоим. Будем жить, моя жемчужинка!
И у неё в душе что-то вздрогнуло, заговорило:
- Спасибо Богу за то, что подарил мне именно тебя. Спасибо тебе за каждый прожитый в любви и счастье день. Спасибо за то, что ты давал мне силы жить. И, если я – твоя «жемчужинка», то ты – тот ювелир, который позволял мне ярко сверкать и искриться…
Она глубоко выдохнула: принимая его ежедневные признания в любви и верности, так редко признавалась ему сама. И не от того, что меньше любила, нет! Просто такой характер, а, может, и воспитание. Он понимал это, любил и ценил её молчаливую любовь.
Сердце отпустило печаль, словно божок по душе босыми ножками пробежал. Исчезла внутренняя пустота и невыносимая боль. Она вытерла слёзы и решила: как Богу будет угодно. Поднялась и привычной, выработанной десятилетиями, лёгкой походкой поспешила к троллейбусной остановке. «Надо жить! надо жить! надо жить, вопреки всем болезням!», - как молитву, как заклинание повторяла она…
Дома её ждала парализованная, второй год прикованная к постели, родная мамочка, для которой она – и врач, и медсестра, и сиделка, и самый родной человек - её руки и ноги …