В тот раз мы снова сидели у Дашки с Максом.
- Когда-то давно – говорил Макс - точно в такой же день, когда влажная хмарь проникает во все поры и щели, я решил уйти из дома. взял паспорт, какие-то вещи и все имеющиеся деньги, которых вряд ли бы хватило на билет даже в одну сторону. Впрочем, больше у меня тогда все равно не было. Никакого определенного плана также не существовало, впрочем, как и конфликта: просто хотелось убежать и все.
- Макс врёт – сказала Дашка – он просто напился и потерял ключи. И потому с утра боялся идти домой.
- Тебя забыли спросить – рассердился Макс – и вообще, помолчи если не знаешь! Так вот – просто хотелось убежать. Однако, почти дойдя до вокзала, я вдруг повернул совершенно в другую сторону, к Сокольнической заставе. Где еще не было никаких гламурно-монструозных уродцев и едва ли не самым высоким зданием была старая пожарная каланча. Шел мелкий дождь, да и туман с утра стоял такой, что его приходилось едва ли не расталкивать, чтобы пройти. Тем не менее, очень скоро я был на площади и зашел в блинную, типичную для того времени: неряшливую и неприветливую с самого своего основания. Свободных мест уже было немного и я сел напротив немолодого мужчины, то ли командировочного, то ли холостяка.
- Скажи лучше – алкаша! А потом ты привел его домой и мама жутко ругалась
Дашка, судя по всему, нарочно злила Макса. И одновременно что-то рисовала. Я заглянул ей через плечо и увидел странную картинку: попугая, прилипшего к карамельке, и собаку, у которой было не два, а целых три глаза. Собака получалась вполне сносная, а вот попугай решительно не выходил.
- Всё было не так – сказал Папаша Фрикадель
- Что именно?
- Макс там был, но ни с кем не разговаривал
- А я разве сказал, что я с ним говорил – обиделся Макс – мы по большей части молча ели, уткнувшись каждый в свою тарелку. Но под конец я собрался с духом и посмотрел на него. Его издалека бесформенное коричневое пальто вблизи обернулось каким-то очень старым камзолом. Не ясно какой эпохи, но точно не детищем Московского швейного треста. Он был выбрит, но шрамы на подбородке были слишком глубоки для безопасной бритвы. Он носил обычный с виду портфель, но кожа на нем была слишком уж рельефной и тщательно выделанной. Наконец, тоска в его глазах была совершенно не того свойства, которую ожидаешь от одинокого немолодого мужчины: это точно не была скорбь по утраченной потенции или переживания из-за излишнего веса и поредевшей шевелюры. В его глазах я прочел печаль более глубокую
- Конечно – снова встряла Дашка – с вашей «маклаутовки» не такое привидится
- Это все Глушановский – сказал Макс – он приобрел где-то в Одинцово жуткое пойло. Ради этикетки, на которой было написано “Виски "Дункан Маклаут", и нарисован мужик в шотландской юбке, которая спереди топорщилась так, что ни у кого не должно было остаться никаких сомнений, что перед ним именно Дункан Маклаут.
Все засмеялись.
- Старик Глушановский однозначно послан в этот мир, чтобы дарить людям радость – сказал я.
- Радость в этот раз была весьма относительная – возразил Макс - На вкус эта «маклаутовка» оказалась на редкость гадкой, но старик Глушановский настоял, чтобы мы её выпили – вдруг не распробовали. Чтобы уж больше такого не покупать. Потом запивали это клюковкой чтобы отбить запах. А потом еще взяли пива на дорожку.
- Ну в общем все как обычно. А зачем же ты этого таинственного чувачка привел домой?
- Да никого я не приводил – обиделся Макс – Врёт она как обычно!
- Злые вы, уйду я от вас – сказала на это Дашка и пошла на кухню, бросив рисунок.
- Она не врёт, а просто дразнится – сказал Папаша Фрикадель.
Он взял Дашкин рисунок и теперь пытался исправить крыло у попугая, потому что оно было какое-то чешуйчато-перепончатое, больше похожее на запчасть от змеи, или дракона.
- Не важно – ответил Макс – Короче говоря, я правда думал, что надо бы уехать. Душно мне тут, нехорошо. Сам главное не понимаю почему. И я было уже собрался – пофиг что нет денег, я бы что-нибудь придумал в конце концов. Вписался бы к кому-нибудь и всё такое. Но этот дядечка меня остановил
- Каким образом?
- Сам не знаю. Просто я глядя на него понял, что мне ехать некуда. Куда бы я не поехал должен буду вернуться. Вот ты – Макс ткнул перстом в Папашу Фрикаделя – запросто сможешь пересечь океан и даже там жить какое-то время, на другой стороне шарика, где все ходят на головах.
- Да они же не ходят!
- А кто их там знает. Надо ведь самому проверить. А ты – Макс показал на меня – сможешь уезжать в разные места ненадолго, но зато часто. А я обречен здесь сидеть сиднем и выезжать вот только к ней – Макс показал на Дашку, которая вернулась, что-то дожевывая на ходу.
- Он меня замучал вот этой фигней – пожаловалась Дашка – третий день бредит. Я и ехать никуда не собираюсь, и вообще, по-моему, он все это выдумал.
- Не думаю – со значением сказал Папаша Фрикадель
- Ещё один! – возмутилась Дашка – собрались тут неуловимые эзотерики. И кстати, зачем ты испортил мою птичку? – грозно спросила она у Папаши Фрикаделя
- Я не испортил, я улучшил – ответил тот
- Ну конечно, пририсовал к ней перепончатое крыло, которое тут ни к селу, ни к городу
- Ты просто ничего не понимаешь в искусстве!
- Да конечно, где уж мне! – Дашка похоже разозлилась – Вот что: валите-ка вы гулять с собачкой и Макса с собой берите. А то он тут несет ересь.
В общем мы пошли гулять со старой подслеповатой собакой, которую звали Мишаня. Хотя «Мишанями» Дашкина мама звала решительно всех, кто был ей симпатичен. Собака Мишаня уже еле ходил, да и лет ему было, наверное, больше чем нам, поэтому прогулка была неспешной и вполне располагала к продолжению разговора.
- Чо она такая злая? – спросил я у Макса
- Фиг знает. Может с женихом какие проблемы, может просто освобождение от физкультуры. Вся семья нервная у нас, вот и буянят время от времени. Не обращай внимания.
- Слушай, а ты правда все это … как бы это сказать … Короче, ты точно ничего не перепутал?
- - Как ты можешь сомневаться?! – Макс хитро улыбнулся – ты знаешь, что мой прадед был шаманом?
- Макс, вот сейчас ты точно гонишь! –сказал Папаша Фрикадель
- Ага, по-моему, тоже. Ты можешь серьезно говорить.
- Прадед был шаманом – повторил Макс со значением
- Прадед может и был шаманом, но ты то тут причем?
- Не верите? Как хотите, – сказал Макс – сходите туда сами, убедитесь. Я гарантирую – он до сих пор сидит в этой блинной. Каждый день при открытии. И он ответит на все твои вопросы даже не раскрыв рта. Но это может оказаться не тот ответы, который вам понравится. И потом не говорите, что я вас не предупреждал!
С этими словами он пошел домой, волоча за собою собаку, которая совершенно не понимала, куда и зачем так торопиться обратно, если погулять только что вышли.
Папаша Фрикадель между тем сел на лавочку у подъезда, достал порядком мятый листок и начал дорисовывал попугая.
- Ну и что ты про это все думаешь? – спросил я
- Ничего – сказал Папаша Фрикадель – я вообще про это сейчас не думаю. Не мешай.
Я вздохнул и пошел по своим делам. Потому что зависший Папаша Фрикадель мог как тот лягушонок-привратник в «Алисе в стране чудес»: сидеть хоть до завтра, хоть до послезавтра.
Но история эта почему-то не шла у меня из головы. Возможно оттого, что она не вязалась с характером Макса. Так или иначе, через два или три дня я оказался с утра в той самой блинной в Сокольниках, хотя и немного опоздал к открытию. И первым кого я увидел, переступив её порог был, конечно же, Папаша Фрикадель. Никакого мужика с портфелем, естественно, не было: мы для порядка потолклись там полчаса, съели по блину и пошли восвояси. Общее мнение было однозначным: правнуку шамана необходимо настучать по голове. Но когда, движимые праведным гневом, мы явились к нему домой, то реализовать свой план не сумели.
- Мишаня помер – сказал Макс, не впуская нас в квартиру - давайте в другой раз. У меня тут все плачут, маме капли даём.
Мы вышли на улицу не очень понимая, что делать дальше.
- Это знак! – сказал Папаша Фрикадель – нас вообще окружают знаки
- Вон на стене дома написано «ТАНГО .ИМКА» - сказа я – это тоже знак?
- Конечно – сказал Папаша Фрикадель – это просто не нам
- Ты от Макса заразился? Или у тебя прадед тоже был шаманом?
- У нас вообще был общий прадед. Мы братья с Максом. По оружию.
- Какому еще оружию?
- Магическому натурально. Кастанеду почитай, деревенщина.
- По шестой палате вы с ним братья! Внуки пьяного шамана тоже выискались.
- Одно другому не мешает – Папаша Фрикадель полез зачем-то в карман и извлек оттуда мятый листок, который оказался тем самым рисунком – вот зацени. Я все исправил.
На листке действительно были нарисованы собака с тремя глазами и исправленный попугай.
- Ну как?
- Да отлично, только зачем ты собаку в желтый цвет покрасил?
- А другого фломастера не было все равно
- Получился какой-то мерзкий, ядовитого цвета трехглазый мутант
- Ты такой же глупый как Дашка – сказал на это Папаша Фрикадель – кстати, отдай ей при случае рисунок
- А ты сам не можешь?
- Я к ним больше не пойду
- Почему?
- Потому что знаки вокруг нас. Не хочу!
- Какие знаки?
- Никакие! – отрезал Папаша Фрикадель, развернулся и пошел прочь.
Самое интересное, что он сдержал обещание. И больше ни разу не переступал порог квартиры Дашки и Макса. Да и я туда попал только лет через семнадцать или двадцать. Дашка вскорости вышла замуж и переехала. А Макс как-то потерялся из виду – мы долгое время близко не общались. Поэтому, наказ Папаши Фрикаделя исполнить так и не удалось.
Правда тогда я ни о чем таком не думал, а просто стоял и рассматривал рисунок. На обратной стороне Папаша Фрикадель посадил пятно, вероятнее всего кружкой с чаем, но если смотреть на просвет, то начинало казаться, что это Уроборос, выпучивший все свои три глаза? внимательно смотрит на тебя сквозь бумагу.
Кстати говоря, а сколько на самом деле глаз у Уробороса?