Бол-Кунац возвращается в город,
Постаревший на тысячу лет.
Он слыхал - здесь тоска и горе,
Он слыхал - здесь просвета нет,
Вечный дождь... Он замрет на секунду,
Строен, легок и молод опять;
На колках у него суперструны,
А во рту его сахар и яд.
Он последний, кто знает дорогу,
Он последний, кто помнит цель,
Он готов быть суровым и строгим,
Лишь бы все получилось в конце.
И на ощупь ему, и на вид
Это место знакомо до дрожи.
Он в усталые лица глядит
И за полы хватает прохожих.
Здесь так много потерянных душ;
Кто решится пойти за ним,
Тем придется стать чище и лучше,
Но хотят ли того они?
Чересчур тяжела его ноша,
Он печален и смотрит понуро.
Что он может, один-одинешенек
Среди мокрых согбенных фигур?
Что ж теперь ему лезть из кожи,
Так на что ему уповать?
Их спасти не получится больше
И не хочется больше спасать.
Бол-Кунац покидает город.
Новый век все еще впереди.
На окраине он подождет
И отправится дальше.
Один.