За окошком чёрный ворон
Точит клюв о прут решётки.
За решёткой — дух в неволе,
Дух мятежный, дух не кроткий.
Он стеснён грехом и болью,
Смертной тени он подобен —
Бьёт крылом по сердцу ворон,
Хоть он чёрный, но свободен.
Закружила жизнь рулеткой…
“Чем с тобой мы, ворон, схожи?
Я сижу в тюремной клетке,
Ты — хоть вне, но чёрный тоже.
Не летать тебе высоко,
Не питаться пищей чистой —
Мы наказаны жестоко…
Хватит клюв о прутья чистить!
Надоел! Слети быстрее!
Дух и так тоской отравлен:
Я свободою болею…
Мы с тобою не на равных”.
Но не стало сердцу легче,
Сжато горло горьким стоном...
Кто мой чёрный дух излечит,
Чтоб орлом быть, не вороной?
Кто откроет клетки двери? —
Я хочу дышать простором!
Растерзали душу звери,
Разнесли её по норам.
Я бродягою скитался
По волнам судьбы безбрежной,
А теперь хочу расстаться
Я с тобою, дух мятежный!
Кто силён унять тревогу,
Разорвать грехов заслоны?
Я не знал к Тебе дорогу,
Сатане дарил поклоны,
Отвергал Твоё величье,
Был опутан духом мщенья…
Жизнь казалась безразличной,
Не желал просить прощенья,
Не хотел терять свободу,
Чёрный ворон был мне другом,
Я мутил в колодце воду,
Жизнь неслась безумным кругом.
Так хотел я быть поэтом,
Чтобы стих умы ворочал,
Но при всём желанье этом
Прожигал все дни и ночи.
Сам себе присвоил славу —
Покаянье и не снилось...
Жизнь менял я на отраву,
Но пришла на помощь милость.
Кто гордыни свалит стены,
Чтобы дух дышал свободой?
Кто души сочтёт измены
За все прожитые годы?
Как сдержать припадки злобы?
Я собрал в упорстве волю,
Цепи зла распались, чтобы
Не быть узником мне боле.
Тишиною длилось время
В ожидании ответа…
Кто молитве зэка внемлет?
Отзовись, взываю! Где Ты?
Разорви стальные прутья,
Я в тиски страстей зажатый...
И, вдохнув больною грудью,
Завопил я: “Виноватый!!!
Святый Боже! В беспределе
Жизнь моя пошла уклоном!
Кто я есть на самом деле?
Разве что — бездарный клоун…
Кто мои срастит порезы,
Чтобы совесть исцелилась?
…Разум стал живой и трезвый…
Я всё понял — Божья милость! —
Тишина ломала волю,
Иисус коснулся духа, —
Что я в этой жизни стоил?
Жил без зрения и слуха...” —
И в молитве покаянья
Блудный сын склонил колени…
Сердце плакало признаньем —
Бог явил благоволенье!