Я не был полный оторвила,
скорей отъявленный босяк.
Меня свобода отравила.
Я редкой вольностью просяк.
Когда-то мамы-ротозейки
давали нам за всё ремня.
Я находил везде лазейки -
хитрее не было меня.
Я лез в сады и огороды,
во всём показывая прыть.
Как всякое дитя свободы,
я даже пробовал курить.
Но если жаловалась мама,
что я "неслушней" всех парней,
я тут же каялся упрямо
и вдруг заплакал как-то с ней.
Мне было жаль невыносимо, что я ей больно сделал сам...
С тех пор храню я в сердце снимок, где клялся я её слезам.
Мне было не сорваться снова,
как на сковороде ужу.
Но быть серьёзным дал я слово
и до сих пор его держу.