Я подбираю её у дома на 40-й улице в Конфеттене. И моя птичка начинает щебетать ни о чём в завлекательной языковой униформе блестящими чешуйчатыми сентенциями.
Она взывает к моему помутневшему от жары и выхлопных газов рассудку, что в манхэттенском трафике сводит с ума.
Мы выезжаем на 2-ю авеню.
Вклиниваемся между желтым дьяволом такси и сороконожкой вытянутого на целый квартал свадебного лимузина с гордо восседающими в нём женихом и невестой, сворачиваем налево на 34-ю стрит и карабкаемся к шоссе FDR.
Нас подрезает полицейская машина.
Увёртываюсь от приятного столкновения с блюстителями порядка.
Её словесное краснотечие прерывается ровно на три секунды.
Жму на тормоз моего восприятия её обвинительной речи, обращённой в мой адрес.
Мысленно артикулирую своё оправдательное выступление перед присяжными завсегдатаями в зале суда, в котором я предстаю в словесной перепалке с нею в неблаговидной роли обвиняемого в наезде на старушку-Европу.
Ещё пять секунд блаженной тишины истекают слюной предвкушения сладкого, и она возобновляет целенаправленный словопад в моё слыхавшее виды правое ухо водителя.
На конфетной фабрике «Бон-бон», что возвышается на 42-й стрит над Ист-Ривер, где она работает, не покладая русского языка и рук, происходят невероятные события, и я обязан знать по долгу (очень подолгу), произошедшее там за прошедшую неделю.
Меня треплют за небритую щеку и в одобрение за послушание суют в мой гуимпленовский рот (от уха до уха) леденец для улучшения запаха на поворотах.
На одном дыхании заглатываю его, чтобы не испортить мнение о покорном себе, заранее догадываясь, – при подъезде к Бруклинскому мосту (если буду слушать, не перебивая) меня ожидают трюфеля (чаще один).
Иногда в её широковещательном потоке, переплетающемся с шуршанием шин, появляются обидчивые нотки, касающиеся моего тупого неприятия событий в её жизни (как правило, при съезде с моста). И это, как ни странно, самые приятные мгновения моего безрадостного без неё существования в окружающем меня обрыдлом мире, где только одно чудо – ОНА.
Сейчас я, как послушный пёс, получу конфетку с коньяком.
Руль от выпитого теплеет.
Она с удовлетворением отмечает, что я меняюсь на глазах... местами с соседним мерседесом (показывая ему задние фары на въезде на Бэлт-парквей).
За смелый манёвр через две мили у моста в Стейтен-Айлэнд у красавца-моста «Вырезано бридж» меня ожидает сюрприз.
Больше всего ненавижу сюрпризы. Хотя один меня сильно позабавил, когда я застал свою третью в нашем семейном БМВ-740 с любовником на заднем сидении.
В память об этом знаменательном происшествии до сих пор держу это заднее в передней моей холостяцкой квартиры.
Тем более приятно осознавать, что моя пчелка, безостановочно жужжащая рядом, вынет из красочной обёртки мою любимую конфетку, в виде вознаграждения за то, что без особых приключений добрались до Оушен-парквей в целости и сохранности, и через минуту (если нам очень повезёт) мы, счастливые, запаркуемся в километре от моего дома.