Твои лёгкие прикосновения - во мне
просыпается торнадо
бурное, сбивающее с ног все, что у меня есть,
все сокровенное и таинственное.
Твоя улыбка как тысячи солнечных сплетней застревает в извилинах памяти.
Пьяна до упаду.
Я не знаю, как надо вытягивать это из меня пинцетом, ножом вырезая
сбывая; за какую такую награду
ты бы остался. Застыл в жилах, а я бы текла по венам твоим
Ты априори не будешь моим.
Твоё эхо сохранилось в квартире навечно и под бокал вина идёт отлично,
а я слышу, я слышу тебя везде.
В этих комнатах пропахших старостью и сыростью,
пропитанных моими плачевными никчемными мыслями.
В моих комнатах твой ещё сохранился запах,
алогический, но такой же привлекательный, как и ты.
Давай, сжигай и сотри все,
что было меж наших сердец и нашими душами
и желательно с памяти моей убей все, что связывало нас ветками, тонкими нитями,
которые рвались, а я без толку их завязывала вновь.
Опять двадцать пять и семьдесят восьмой раз с того дня я в плену, я одержима тобой.
Из глаз дюжины прозрачного жемчуга льются
и мне отнюдь нелегко принимать тебя таким, каким ты стал,
но все же хочу к тебе все так же дотянуться, а ты, впрочем
как и всегда, болезненно от меня устал.
Тебе правда меня нисколечко не жаль?
И пусть умирает все во мне.
Пусть умираешь даже ты.
Но я всегда помнить буду твои колдовские черты.