Во мне ни убыло, ни прибыло.
В саду барахтается примула.
Часы любви в обойме выбило
и солнце родственно нулю.
Но нынче каждая обочина
неторопливо позолочена.
В окне бездонность червоточиной
слегка рыжеет на юру.
Досталось мертвенной околице
эфиром сотканное золотце.
Она от веку Богу молится -
жизнь свойственна её нутру!
Я - лишь кусок цветного грифеля
(а небо сделано из никеля).
Себя не отличишь от жителя,
закостеневшего в строю.
Рассвета цанга держит истово
мои посулы далям лиственным.
Они легко листают истины,
клянутся - будто не умру.
И свет ужом за очертания,
за влажных веток причитания:
сложенья, дроби, вычитания, -
целует горькую кору.
Перебирая ожидания,
и рощ июньских оправдания…
На остром сгибе мироздания
они лепечут поутру.
Цанга - держатель для грифеля.
Иллюстрация - работа автора "Оживший туман"