За агатовым окном звоны серебра.
Там идет со снегом ветра вечная игра.
Выйдет тетушка за дверь – дух морозный в дом,
От коровушки вернется с теплым молоком
В пенной кружке пахнет хлевом сладковатый вкус,
Слепой дедушка, прикрякнув, вытирает ус.
Дух разваристой картошки, ароматный пар,
А в печи за белой дверцей словно птица – жар.
Ночь. Уютно спит котёнок, лег под табурет
И рассказ свой начинает после кашля дед:
«Вот она как на ладони жизнь суровая моя.
Словно с горочки на санках прокатился я.
Больно горка та крутая, знать-то крестный путь».
Внучка просит: «О казаках рассказать, деда, не забудь».
«Славно жили мы, когда – то: удаль, выправка и стать.
Сабли, кони, джигитовка – ветру не догнать.
Сгинул царский тот порядок, не воротишь вспять,
В восемнадцатом годочке ушел воевать.
У кого какая правда Бог их разберет…
Мы на …Тихом океане свой закончили поход...
Там от власти я скрывался – недалеко до беды.
Там отведал я досыта, кровью порченной, воды,
Стреляных сырых и тощих в грязном пухе воробьев.
С риском смертным добирался из чужих краев.
На перроне шум и давка еле втиснулся в вагон.
Ехал двадцать дней под лавкой лишь в исподнем, без погон.
Вот и станция, где знаю не устали меня ждать
Жена венчанная, Люба, да родная мать.
До зари в лесу скрывался – как в лохмотьях-то пойти,
Помогла лишь ночь глухая к дому подойти.
Не стучал в стекло - боялся испугать из темноты,
И как в юности к оконцу приложил цветы.
Тихою была Любаша, не характер – шелк…
Что там внученька притихла не возьму я в толк.
Уж совсем подводит зренье - без подмоги не попить».
Разбудил пичужку – внучку - свет гасить…