Вот и все! И весна оказалась не вечной.
Вот и все! Вмиг уселись сомненья на плечи.
Где-то я был не прав – образ жизни ее безупречен,
Ну, а я – человек, как потом оказалось, беспечен…
В унисон моим мыслям поднялся вдруг ветер,
И завыл в проводах, сердце болью отметив.
Подхожу к остановке – жду ночного трамвая,
А кругом ни души. Воротник поднимаю.
Предо мной вдруг цыганка! Виденье… Не знаю.
– Что тревожит? – глазищи-и! – Давай погадаю.
Собираюсь уйти – в общем сцена немая...
– Золотой, очевидно, тебя я не в шутку пугаю…
– Верно мыслишь… Постой, ты откуда такая?
– Золотой, я не призрак. Дай руку – живая.
Расскажу про тебя, все чего ты не знаешь,
И с нее я завесу сниму – ты страдаешь.
Про меня? Я молчу, на цыганку взираю:
Что же знает она, то, чего я не знаю.
– Ну давай, начинай, – портмоне вынимаю, –
На трамвай хоть оставь, или ты не такая?
– Убери кошелек. Я цыганка другая,
Я бесплатно сегодня тебе погадаю.
Вот коснулась руки – сразу дрожь пробежала.
Развернула ладонь… Ничего не сказала.
– Дай другую – сравню для начала.
Вот что, мой золотой, – снова вдруг замолчала.
Я почти не дышу – жду чего набормочет,
А она все молчит, и тревогою точит...
Вдруг лицо подняла, словно лик поменяла,
Да и голос другой, будто горло зажало.
– Ты прирос к ней, и знать ничего не желаешь,
А она ведь не наша! Она здесь чужая!
– Выражайся ясней, мне она не чужая,
Хоть и чувствую, меньше ее я желаю.
– Ясно дело – тебе не чужая,
только силы твои у тебя забирает,
Этим дух свой чужой здесь она укрепляет.
– Так откуда она?! – мои руки вспотели.
А цыганка в ответ: – Из другой параллели.
И явилась, чтоб сделать недоброе дело,
Ты ей, видно, подходишь и кровью, и телом.
А вообще-то их много… Ход сюда они знают.
Их уже миллионы! И нарыв созревает!
С ними надо бороться, но никто их не знает –
Человеческий образ они принимают.
Но я знаю, что делать, и ты мне поможешь,
А дело не хитрое, верю, что сможешь.
– Я бы рад, но ты видишь, я слаб, я сгораю.
Как уйти от нее, подскажи, умоляю.
– Просто так ты ее все равно не изгонишь,
На, возьми этот кол – в сердце злыдни загонишь.
Это будет урок! Это будет начало!
А иначе в рабов превратимся, в мочало...
Мне пора уходить. Они здесь. Она близко,
И летучею мышью летит низко-низко.
Притупи ее мысли, о любви говори,
И колом эту тварь ты к земле пригвозди.
Снова чудо! – цыганки не стало.
Вот же рядом была и внезапно пропала.
Кол в руке – рукоятка резная.
И я прячу его – под пиджак убираю.
Вдруг сиянье на миг, и листва задрожала,
Я к скамейке приник – грудь дышать перестала.
Слышу писк. Я ищу, головою крутя,
Вдруг возникла она, плотью воздух смердя.
В этот миг я проснулся! Пот ручьем вытекает.
Этот сон, как реальность, вновь озноб пробивает.
Успокойся! Спокойно! – мой разум взывает.
Я спокоен, спокоен, ведь и хуже бывает.
Вот я сел. Распахнул одеяло
И уперся рукой, чтобы встать.
Не-е-ет!
И с кровати слетел, больно стукнувшись пяткой.
Я в руках держал кол!
Кол из сна –
Тот осиновый кол!
Кол с резной рукояткой...