И каждый был юн. Собирая
частицы и ада, и рая
в себе. Становясь, постепенно,
сильнее и крепче. Мгновенно
листая на новый, на белый,
и старыми красками, смело,
рисуя на нем что угодно,
похожее на свободу,
но чтобы без боли и страха.
Испачкана кровью рубаха
твоей. И чужой. Раздражает.
И пуговиц ей не хватает:
одна из пяти лишь на месте,
пришита крест на крест, как в детстве.
Четыре других - отлетели.
Конечно же, лучше б в постели,
в порыве желанья и стасти...
Когда разрывает на части,
не важно: физической боли
нет. Бьешь сильно. Жадно. До крови.
Ты только задень! Дай мне повод!
Давай же! Ещё одно слово!
А больше - не помнишь. Ты - демон.
В огонь ли ты, в воду ли, в стену!
Одно. Всё одно! Всё! Достало!
Нырнешь утром под одеяло
Еще полупьяный. И птаха
Поёт за окном. И рубаха
висит на дверной тонкой ручке.
И снова доводит до ручки.
И снова он - новый и белый.
И старые краски. Не смело.
На этот раз.