От меня отказались врачи,и-basta.
В кабинете консилиум собирали,
Возражали,что дальше лечить-напрасно,
И сочувственно головами качали.
Убеждали терминами,что всё-безнадёжна,
Рассказывали мне что-то об ультразвуке,
Приводили примеры,что чудеса возможны,
После этого-умывали руки...
Я принялась метаться в поисках сочувствия,
Болезнью будучи изможденной,
Только на меня смотрели холодно и бесчувственно,
Так,как смотрят,наверное,на прокажённых.
А в доме моём начался свой лепрозорий:
Муж оставил меня,мать завела отдельную посуду.
Это,мне подумалось,всё-брехня:
О каком там мне врачи говорили чуде?
Я лечилась,как умела,с сухими глазами,
Сначала грызла землю,потом перестала.
Я завела себе тотем и вокруг танцевала,
А по утрам сухую траву и насекомых жевала...
Я стояла посреди улицы и наблюдала за жизнью,
Смертельно старухам завидовала,они ведь её прожили.
И чувствовала тёплый ветер на своей коже,
И убивалась:ничего никогда не поможет.
Это отчаяние невозможно описать словами,
Я, словно,в черную бездну с головой нырнула.
Как можно смириться с укороченными годами?
Как быть,когда на кладбище уже ставят прогулы?
После этого я невероятно расстроилась,
Затем-жила,словно в долг,а потом-рукой махнула,
Всю свою жизнь перекроила,перестроила,
И,так получилось,что болезнь свою обманула...
Я теперь всегда продвигаюсь нехожеными тропами,
Делаю то,что раньше бы и не посмела,
И я иду к выздоровлению шагами робкими.
Только вот не доверяю свою жизнь халатам белым.
Они считают,что имеют право отбирать надежду,
Ставят понятные им диагнозы и назначают отраву,
И ,каждый,заводит своё маленькое кладбище,
Но...по какому праву?И кто им дал это право?!
А я плевать хотела на их мудрые речи,
Я буду заниматься самолечением и жить дальше.
И ,вообще,я собираюсь прожить вечно,
И радуюсь безумно,становясь старше.
Это-моя секта,моё вероучение:
Сама себе выбираюсь из чёрного омута.
И это-моя личная зона отчуждения,
Пусть и в небольших масштабах,только одной комнаты...