Позволь сегодня мне чуток приврать,
к тому же цель благая - обретенье
того, что именуют благодать,
ну, а по мне, так просто выдворенье
часов на пару (лучше б на денёк)
головоломок, селфи облачая
в проживший четверть дней моих наряд.
Могу, конечно, и попроще ряд
представить, без намёков понимая,
что вряд ли мне ашановский ларёк
позволит отоварить список благ,
недостижимый при моих деньгах.
-
Побаскам отряжаю жизнь мою,
зане скупые чувства жаждут нови,
потом же, публика охотнее вранью
внимает, как и слаще тешат ножны
пустые - безмятежность и покой
близки, пожалуй, лишь в краю погоста:
крестам претит живущих суета.
И так... отпущено мне будет ли до ста,
иль меньше оного, я здесь бродил не гостем
Тебе благодаря, а Твой "конвой"
всегда давал возможность пренебречь,
иными предлагаемую речь.
-
Всё, с чем к последнему добрался рубежу,
нет спору - скроено в заоблачных высотах.
Вот давеча прощение вражью
с такою лёгкостью озвучил. Впрочем, совесть
едва ль была здесь в лидерах, скорей
усталость подтолкнула к всепрощенью,
не ожидая встречный реверанс.
А может был в тот день изрядно пьян,
иль с неуёмной развлекался ленью,
забавы коей варварства милей,
располагая недуг врачевать
затравленным умением прощать.
-
Сегодня Ты как никогда со мной
был рядом: утром встреченная белка
Твои глаза явила... миг с Тобой
равновелик был целой жизни, бегство
из мира, сотворённого для нас,
такой ничтожною представилось затеей,
что в пору стоило колени преклонить
за дар связать надорванную нить
души бессмертной с одичавшим телом,
вознёсшим в абсолют мирской экстаз
лишь потому, что путь к нему на шаг
короче, чем к краям небесных благ.
-
Суббота. Тишь. Апрельский холодок.
Стальные рельсы мчатся к горизонту.
Избит пейзаж и только жив восток,
как вечно живы лагерные зоны.
И вряд ли Ты соавтор этих мест -
твоё подобье справилось без займа
идей, подсказок, убеждённых фраз...
Да было ли Тебе в тот час до нас,
когда увековечивали заступ
как средство достижения небес,
где чад заблудших вечный ждёт покой
во искупление свирепости земной?
-
Вот мы с Тобой как будто бы впритык,
а протяни ладонь - повсюду пусто.
Как ни крути, а наш с Тобою стык,
возможен, ну, пожалуй, лишь в искусстве...
И тут уж волен я себя подать
святых святее - докопаться истин
под силу разве что Твоим глазам.
Вот и цвечу свой разношерстный срам
ни в меру "праведно-непогрешимым" иском,
в котором четверть слов истолковать
всяк вправе так, как видится ему
межстрочье, щедро льстящее вранью.
-
Давай свернём, здесь рядом есть проход
к открытому пространству - эти тропы
для баловней судьбы: там тот приход,
где Ты с улыбкой позволяешь вровень
с Тобою встать подобью твоему
беззубому, в засаленной куртёнке,
без индульгенции твоих ревнивых слуг.
Прости, что становлюсь всё больше глух
к их аргументам, лишь для рабства ёмких,
да торжества предательства и смут,
когда кресты для кротких и господ
без выбора, кому в какой черёд.
Здесь, на земле, где злоба и вражда
возвышены до уровня блаженства,
подчас так просто произносят "да",
как "да" слетает с уст продажных женщин,
что отстраненье, словно дар небес
встречаешь, видя в белизне бумаги
пусть не спасение, но всё же малый шанс,
пройти и тот, второй, забытый шаг,
за коим жалкими падут земные маги -
податели дешёвеньких чудес,
оплаченных крадущею рукой,
едва покинувшей дворцовый аналой.
Как просто мне теперь и как легко,
когда есть путь, где Ты всегда со мною,
где алтарей ни счесть, ни счесть икон,
воздвигнутых земною красотою.
Вот в яблони раскрывшихся цветках
её участие так зримо и чудесно,
что забываешь свой земной удел,
и то, что всюду волос посидел,
и что всё чаще сердцу как-то тесно
в груди, что большее рождалось второпях,
стыдясь мольбы обобранной души,
как нищенка, живущей на гроши.
-
Прошу, позволь сегодня мне смолчать,
мир принимая тридесятым чувством,
рождающим такую благодать,
что пасынком становится искусство,
пусть и вне мира зла звучат слова,
как яблони цветы, вселяют в сердце
безумье радости семь одержимых нот...
Благодарю, что я нашёл оплот
в Твоём молчанье, что в нелепом селфи
всегда признает хрупкие права,
быть баловнем ниспосланной судьбы
на тропах, где слышны Твои шаги...