„ПРИЗНАНИЕ”
Георги Георгиев Джагаров (1925-1995 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Владимир Фирсов
Георги Джагаров
ПРИЗНАНИЕ
На Пеньо
Аз бях добър, аз бях невинен,
но хвана ме и мене бяс:
щом няма как да ви надрасна,
поне да дораста до вас.
Оставих простите си дрехи,
сърцето, острия си ум,
облякох нов костюм и тръгнах
по вашия известен друм.
И неусетно над живота
изгасна слънчевият ден;
дойде нощта със свойте буйства,
със викове и мрак студен.
По масите звънтяха чаши,
от дъното ревеше джаз
и със селяшка доверчивост
на всичко се отдавах аз.
Но и пиян, но и отчаян
пак никога не изтървах
ни вашите фалшиви думи,
ни вашия неискрен смях.
Творци на вицове и сплетни,
шумяхте вие до зори,
присмивахте се над Вапцаров
и с Ботев спорехте дори.
Един за друг крещяхте „браво”.
Лютеше от тютюнев дим.
Вбесявах ви, но ме търпяхте,
защото бях необходим.
Ръцете ми лежаха тежки
като прекършени крила,
но аз с очите си ви плашех,
смразявах ви с усмивка зла.
И ваште благоверни дами
към мене гледаха със страст,
че любех аз от вас по-силно
и пиех по-добре от вас.
Когато тръгвах да си ходя
от тези сцени отегчен,
над масите превити, вие
със завист гледахте след мен.
Защо? Щастливец ли изглеждах?
Къде излизах от нощта
със този възел на челото
и с гневно сключени уста?
Кой би могъл да си помисли,
че като никога преди
една усойна тежка мъка
ще легне в моите гърди;
че аз до сутринта ще скитам
из градските градини сам
и под дърветата ще плача
от огорчение и срам;
че като птица ще се моля
на изгрева червен и тих:
дано ме върне при земята,
при хората, при моя стих!
Георги Джагаров
ПРИЗНАНИЕ (перевод с болгарского языка на русский язык: Владимир Фирсов)
П. Пеневу
Я добрым был, я был невинным,
но бес, попутав, мной вертел:
и знал, что обогнать вас трудно –
хоть вровень с вами встать хотел.
Оставив острый ум и сердце,
с простым расставшись пиджаком,
я смело вашею дорогой
пошел в костюме городском.
И не заметил, как над жизнью
заря устало проплыла,
как ночь с ее холодным мраком
и с буйным выкриком пришла.
Звенели на столе бокалы,
и джаз накатывал волной.
И я с моей крестьянской верой
отдался суете ночной.
Отчаянный и охмелевший,
не пропустил я в эту ночь
ни смеха лживого, ни фальши,
что вы не смели превозмочь.
Текли обильно анекдоты
и сплетни, как лавина с гор.
Вы над Вапцаровым смеялись
и с Ботевым входили в спор.
Кричали вы друг другу „браво”,
от дыма становились злей.
И все же вы меня терпели
в нетерпеливости своей.
Как переломанные крыля,
лежали руки тяжело.
И я глядел, себя не веря,
на вас и улыбался зло.
С меня, я помню, ваши дамы
все время не спускали глаз –
все потому, что пил я лучше,
да и любил сильнее вас.
Когда я, потрясенный ночью
ушел, не зная сам куда,
вы, над столами перегнувшись,
завидовали мне тогда.
Или я выглядел счастливым?..
А сам, разбитый, шел впотьмах
и нес в сознанье узел боли
и гнев на сомкнутых губах.
И знал ли я, бродя бесцельно,
не видя света впереди,
что подколодною змеею
надолго ляжет боль в груди;
что до рассвета мне скитаться
придется в горести тогда
и плакать в сумраке деревьев
от огорченья и стыда;
что буду ждать, подобно птице,
зарю, что кроется во мгле,
чтоб с нею возвратиться к людям,
к стихам и к солнечной земле!