Зима. Сочельник. В окнах – свечи.
Поднявшись бодро на порог,
Колядники в тот сельский вечер
Снег сизый струшивают с ног.
Цари и Пастыри – по трое,
И Жид, и Смерть, и Сатана…
Но вдруг во двор фашисты строем…
Облава. Крик! И – тишина.
Фриц к детям с хохотом подходит:
«Театр народный! О, зер гут!
А ты, жидовское отродье,
Иди сюда! Зачем ты тут?!»
«Но я – не жид, я – в роли Жида…
У нас вертеп… Мы не враги!»
Но немец – грозно: «Ах ты, гнида!
Шнель-шнель! – командует. – Беги!»
Стремглав бежит мальчонка в поле,
Бежит – и падает в сугроб,
А гад смеется, он доволен
И целится ребенку в лоб…
Три Пастуха, Цари – все трое,
И Сатана, и Херувим,
И Бог, рожденный под звездою, –
Все – на колени перед ним:
«О, не стреляйте! Он – ребенок!
Клянемся вам – он не еврей!»
А мать спешит из всех силенок
На помощь сыну поскорей…
Она берет его на руки –
Он весь в крови… Конец! Конец!
И, ошалевшая от муки,
Кричит : «Не жид он, а – мертвец!»
Хватая немца, воет, плачет,
Моля его на все лады:
«Стреляй, стреляй же, раз уж начал!
Он – Жид! И все мы здесь – Жиды!»