Доу, я не люблю оставаться должным.
Знал бы ты, скольким за жизнь я вернул сторицей.
Только вот он появился, как новый обжиг, солнце на пульсе, невырванная страница.
Как ему объяснять, где мне давит рёбра, где я, дурак, о реальное спотыкаюсь,
только он стихнет, понятлив и нервно собран,
или как только коснётся меня руками?
Как же ему хрустальному, стеблю, пуху, права' на меня заявившему с потрохами,
сказать про банальную правду и бытовуху - и видеть, как пламенем синим в нем полыхают
мечты и надежды, как бьется у горла ревность, как с этим пожарищем он не находит сладу?..
Доу, ну, ладно, ну, черт с ним - я старый грешник, но муки его мне страшнее любого ада.
Он же не скажет. Он молча сглотнёт, не вынув эту иглу - чем сердца оторвёт обоим.
Я бы у ног его жил, целовал бы спину, только вот вряд ли я сердца его достоин.
Я бы ушёл - только чувствую, что дышу им, счастлив дышать, замирая левей и выше.
Он ведь один, кто за яростным долгим шумом меня различил и впервые меня услышал.
Колени бы обнимать и беречь от злого... Счастливым бы делать - хотя бы вовсю стараться.
Я столько был должен... Теперь о долгах - ни слова.
Теперь - о любви. Исключительно, Доу.
Рассел.
26.05.16