Окраина. Пустырь. Рассвет
во сне бредёт стихам вослед.
И одиночеству нет пары,
а звук расстроенной гитары
уже не в счёт. Меня там нет…
Какая, в общем, чепуха:
ночь потрясёт свои меха
из облаков и ткани звёздной,
просыпав вниз многоголосный
собачий лай, крик петуха…
Но одинокое такси
(проси его иль не проси)
с собой увозит эти звуки,
и в замирающей округе
вновь тихо. Сельдью иваси
блеснёт в реке и уплывёт
холодный месяц. Небосвод
такой бездонностью пугает,
что даже и глухонемая
душа нечаянно замрёт.
Ей будет мниться, будто дым
тумана, сделавшись седым,
рассвету этому угоден,
а Бог не так уж и бесплотен.
И делом кажется простым
поверить... Только набекрень
мозг у вороны. Ей не лень
в лучах рассветных быть дежурной
и, каркнув что-то нецензурно,
вернуть меня в обычный день.