Судорожные послесонные потуги всех объявить вне закона.
Нас раздавят стены чьего-то родного дома,
нескольких сот балконов.
Хаос ведь — всегда красиво.
Засыпать спокойно под звуки раскатов грома с детства,
— что тебя может теперь пересилить?
Ты восхищаешься немецким маньяком-художником снова, и
Он пролитой кровью невинных Лазаря воскресил.
Тарантеллу танцуют всю жизнь тут,
перед смертью лишь молятся за живых праотцам,
Учредителям в славной РПЦ-секте и обрастают саваном.
Ни о ком из них не напишут вестей в Известиях и Российской газете.
В воскресенье тут выходной, воскресайте и приходите завтра.
Дело не в месте, не в скрепах, не в городе,
и совсем не в стране —
Дело в тебе. Тело в тепле.
Два часа утром в автобусе, чтобы успеть в универ.
Не обращай внимание на этот мерзкий рассвет и его сети,
Он не обратит его на тебя.
Вселенная тебя не заметит.
И не надейся на памятник нерукотворный, здесь все рассыпается
В мысли и чаяния, в самые дерзкие и отчаянные
мечты, а в конце только прах твой.
Как может что-то заполучить в жизни тот,
кто всем уступает свободное место в метро.
Твоя жизнь — чья-то череда прошлых кадров.
Череда чужих квартир и пустых разговоров,
заканчивающихся каждый раз издёвкой: «До завтра».
Болтаю лапками в застойном болоте всеохватной стагнации —
в сердце нынешней революции.
Отряды карателей в падиках с применением силы разнимают целующихся,
Пока мы молимся за сторонников антисвободы.
Этой стране Стокгольм аплодирует стоя всеми своими синдромами.
Кто-то с трясущимися руками бьёт
изо всех сил в колокол паники,
Но я не слышу и с 8 до рассвета впахиваю в концлагере
ссоциальным обеспечением и карьерным ростом.
Я лучший работник месяца на этом шабаше, ратующем за деградацию общества.
Спаси и сохрани свой банковский вклад в Сбербанке, упрочи скрепы.
Рай — это не только всеобщее спасение, но и ещё одна секта.
Больше всего мне жаль усталые лики членов Совета Федерации,
Они жалобно мироточат страховками и деньгами.
Снимают последние брюки для нас и показывают апофеоз всей нации.
Русский — это не национальность.
Это значит, что должно корёжить в агонии и страданиях,
как юных спайсовых наркоманов,
а после смерти, конечно, нас пустят в рай.
Это то, что мы выбирали и будем всегда выбирать.
Бело-сине-красный медведь следит за тобой заплывшими жиром глазами.
По утрам кто-то снова не просыпается на работу и детей не ведёт в детсад.
Никто не простит тебя, не придёт по воде спасать,
но я стану культом в катакомбах великой державы.
И без всяких остывших надежд на чудеса.
В подъездах жилых домов дежурят у каждой двери гвардейцы короля,
ищущие недуг за толстыми стенами.
Учитесь думать, пока я достаю карточки на еду,
которую ещё не раздавили бульдозерами.
Жизнь — импортозамещённый плод из рук сумасшедшей Евы,
Но я был рождён у озера, и, попробовав всё, буду найден все в том же озере.