Моя мамаша, когда, конечно, не валялась бухая в лужах, рассказывала мне много интересных историй. Среди них была и история моего знакомства с Ней. Она утверждала, что в тот день, когда боярышник резко подорожал в цене, и ей не хватило денег, она подошла со мной на руках и села около Нее, надеясь выклянчить хоть пару рублёв. Именно тогда я впервые увидел Её.
Конечно, сам я этого не помню. Что может помнить кусок мяса трех недель отроду, который уже тогда питался не молоком, а спиртоганом? Тем не менее, именно благодаря невнятным повествованиям матери, поведанным заплетающимся языком, я сохранил в душе к Ней светлое чувство.
Класса примерно до седьмого, т. е. до того, как моя хотелка стала не давать мне спать по ночам, я о Ней не задумывался. Однако пришёл проклятый пубертат, такой же неизбежный, как и отделение интоксикации, пришёл, как судебный пристав, выселивший нас из нашей коммуналки. Сначала я просто дрочил на фотографию мамы Стиффлера, найденную в мастерской трудовика. Но мне было немного стыдно, особенно после того, как меня поймали в туалете интерната и выставили на позор перед всем классом. И вот однажды, во сне, где кроме летающей ****ы и рисунков из учебников анатомии присутствовал почему-то Саддам Хусейн, внезапно, в свете тусклого фонаря, возникла Она.
Я помню, что проснулся весь в поту и с железным стояком. По привычке я начал было ласкать свой ***, но тут же остановился. Я решил, что не спроста Она посетила мои сновидения, и подумал: "Может, Она всё ещё дожидается меня на том месте?" В эту же ночь я и решил проверить свою догадку.
Съебавшись через крысиный лаз, я рванул в парк, где, по версии мамы, я впервые увидел Её. И представьте себе, если только у вас хватит на это ваших убогих мозгов, Она стояла там! Конечно, Она стала старше, появились морщины, но всё же это была Она! Я окончательно убедился в этом, когда Она мне прошелестела: "Я очень долго ждала тебя, мой Малыш!"
Я уже не мог сдерживать себя, я стащил свои треники (а больше на мне ничего и не было), и без всяких прелюдий, подскочив к ней сзади, вонзил свой разрывающийся от притока крови член в её не такое уж маленькое дупло. Она немного скрипнула, но тут же мне стало всё равно, так как я буквально не оставил свободного места в Ней, обкончав внутри всю Её дырку. Мне стало немного стыдно за своё скорострельство, но Она мягко затрепетала, и я услышал: "Мой малыш, мне так хорошо"...
Следующие полгода были самыми счастливыми в моей ныне алкогольно-беспризорной жизни. Каждую ночь я сбегал к Ней, и что только я с Ней не делал. Иногда я был груб, а иногда гладил Её, целовал Её грубоватую кожу и шептал Ей ласковые слова. Она была рада всему, что бы я с Ней ни проделывал. Мы были счастливы...
Но всё это закончилось. Резко, грубо, как и всё в этой стране. Придя однажды на наше место, я увидел только Её отрубленные ноги. Рядом валялись Её остриженные волосы. Я заорал как увидевшая *** восьмидесятилетняя девственница. Я рыдал, рвал выросшие к тому времени волосы на жопе, я жрал землю вперемешку с бычками, но ничего не могло Её вернуть. Её убили. Жестоко. Топором. А я так и не узнал, как Её зовут. Впрочем, не было у Неё, наверное, имени. Кто будет давать имя растущей в парке берёзе?
09.12.2014 - 16.01.2015