Разрисуй мне небо героином,
враз лишив его голубизны.
Зарыдает сгусток стеарина:
он, лишённый этой белизны,
только тенью свету помогает,
только блямба световой игры.
Подари щемящий запах гари,
светотень разрежь смычком иглы.
Ложку к свечке подноси и смело
нюхом ядовитый пар лови,
чтобы растекалось вновь по венам
пять кубов хронической любви.
Прорисуй закаты алкоголью,
брызни на пол нотами вина.
Пусть под знак изящный пьянь-бемоли
скиф достанет ржавый акинак.
Скиф, воитель, племя грозовое -
перед битвой брагой грел гортань.
Скифское кипит в нас, родовое.
Из-под неба спирт луны достань
и разлей в стаканы полушарий
и хребет на закусь преломи,
чтобы до желудка добежали
граммы обжигающей любви.
Нарисуй узоры капилляров
на волшебном ворсе дрянь-травы.
Вся земля сокрыта одеялом
от космичной макросиневы.
Мать-земля вдыхает ароматы,
и дурманит землю, и плывут
облака, вгрызаясь воровато
в редких рек здоровую струю.
Поперхнётся зожник орбитальный.
Как земля, расслабленно вдохни,
чтобы альвеолы расшатали
грозовые облака любви.
Мы смешаем небо, землю, краски,
ноты, космос, запахи и вкус,
чтобы даже боги обосрались
от такой неистовости чувств.
Ты - любовь и смерть, моя МанИя,
гибель от зависимости жить.
Взмахом предпоследнего усилья
кровь из слов рисует виражи.