Помниться будут воздухом ртутным дверные проёмы, за которыми комнаты в пару шеренг всё равно приведут на север,
по следам твоим. По слезам твоим, битым стеклом застывавших под маршем идущего сзади. Как горят все немые тетради, гаснет свет и глаз твоих. - Вечер ослепнет.
Остановится вечер,
не поняв крепкий вкус темноты. Но ты…
Ноты леденящего сплина гимном сердец зовёшь,
чья полу-жизнь – полураспад верит в волшебность созвездий. Увы, много лет не целует красные знамёна ветер, - значит нет волшебства,
отравилась солью вода, что несла на руках своих всех не уснувших, мечтавших быть для бурь снежных ситом, и в тумане найти указатель ближайшего космоса.
Только эхо холодного голоса…
Только эхо холодного голоса из недр ушедшего прошлого шепчет тебе, как рождается слабая Тундра, как растёт и несёт своё чадо над живущими и обречёнными. И как рвётся шипением пение всех, кто пошёл за тобой…
Тот не жил, кто не видел север. Не мечтал, кто не видел север.
Я не жил. Я не жил. Я не жил.