Она носит крестик и ставит свечки за упокой и здравие,
А он атеист и ему до pizdы: что Бог, что святое писание,
Но, к слову, не чужд воздержания… ну нах половое бесправие.
Не то, что она - поскакать на huе ей по кайфу (по расписанию)
И она затупок в точных науках: в топку клинопись формул и чисел!
Он ебошил за партой всегда на «отлично» контрольные без калькулятора,
Но не шарил в истории – хули рассеивать фактов утильный бисер?
А она зрит на вехи небритого прошлого, точно в стёклышко иллюминатора,
Но никогда не была за границей: западло, да и душит безденежье.
Он куражил в Бангкоке, шарахался в Лувре, пил спирт на могиле Кафки,
Но срал на политику и экономику. Такого увидишь где ещё?
Она же порой зашибала на бирже полставки зарплатной добавки
И, к счастью, не верила в срань гороскопов и ebаную экстрасенсорику,
А он с вожделением зырил на звёзды – авось разгадает день завтрашний…
Но книг не читал – не любил Толстоевского и Фолкнера-алкоголика.
Она же любила порочную классику: в шкапах букинистики залежи,
Но часто болела кишками и горлом – иммунная шняга подорвана…
А он был здоровым, зимой мёрз без шапки, ходил раз в полгода к дантисту,
Но брезговал летом копать огороды: «Что, овощи-фрукты? Мне всё равно!»
Она же растила петрушку в гроубоксах, цедя скучных дней вереницу,
Но плохо ваяла картинки в блокнотах - какая уж там, ****ь, живопись!
А он, от безделья, ebенил пейзажи. Представьте, гуашью и кисточкой!!!
Но зрел исподлобья в лубочное творчество: «Фольклорная нечисть, вырубись!»
Она же любила иконы, хотя не являлась христианской выскочкой…
В общем, pizdеть можно до бесконечности… о вкусах не спорят.
Он бы любили друг друга, но huй там! Не любят… такое, вот, горе.