С возрастом становится все труднее прыгать. Иногда хочется ползти. Я обнимаю артерии улиц и чувствую, как они шумят. Приходится уговаривать себя идти как все нормальные люди. Как любая солидная личность. А это трудно. И не полезно для здоровья.
Я иногда наблюдаю за окружающими. Вот они заметили меня и устремляются ко мне, предлагая свои игры. Их пока еще не удивляет, что я отвечаю не так, как нужно. Они еще не понимают моего недоумения.
— Не хотите ли свеженького? — Из-за угла вытягивается рука, протягивает какой-то товар, смысла которого я не могу уловить в первые три секунды.
— Зачем?.. — говорю я. Там не отвечают. Обиженно молчат.
— Давайте будем просто друзьями! — жизнерадостно звонят откуда-то сверху, перегнувшись через перила второго этажа.
— Зачем?.. — говорю я, и там вновь не находят, что ответить.
Потом вся сцена сереет, подернулась дымкой и уплывает куда-то в сторону. И вот я уже в незнакомом месте бреду посреди улицы, размышляя о преимуществах и принципах стереоскопического зрения.
Да, хорошо вот так размышлять! Иной раз и подумаешь, что чего-то не хватает, но начнешь рассуждать — и выходит, что все, что есть, это благо, а чего нет — и думать о том не стоит. Все вдруг растворяется, становишься большой и огромный и взлетаешь куда-то повыше, и видно оттуда так ясно, так четко, что можно сосчитать звездочки на погонах у милиционера, а при желании — заглянуть сквозь тюлевые занавески в потайные уголки ноосферы, в течение невидимых миру драм. Драм-машина работает — иногда вхолостую, но всегда громко и занятно.
А затем — все тот же луп: неизвестно откуда свинина и недобитые карты в запретных областях колоды. Встречные смотрят с недоверием: они не знают, что украденных денег никогда не хватит, чтоб выкупить душу, связанную воровством.
Вот тоже: я несколько раз играл в лотерею, но никогда не мог толком выиграть. Лишь став старше и познав основы математики, я понял, почему это и невозможно. Но некоторые пытаются; они играют и не понимают простых вещей. Я тоже играю, но в свои игры; со стороны, наверное, забавно наблюдать, если не знаешь правил. Тут занавес закрывается, и в темноте можно сформулировать главную, единственно верную мысль.
Моя голова — это шар; и для лучшей акустики, он совершенно пустой.