Брось, дружище, тревоги. Я брал эти горы не раз.
Нам бы выведать лаз, этот чёртов, затерянный лаз.
Близить к вечеру - дело пустое.
Только стынь пересилить, снега-облака,
Передышимся после, в верху, а пока
Лишь озноб разберёт от простоя.
Жерди крепко держи, поднатужь не спеша,
Пусть немазаной ступицы стонет душа,
Изнывая молельным распевом.
Для молитв, как для снасти, важна глубина,
Чтобы выудить верное слово со дна,
Нужно бремя отмерить без гнева.
Облегчение в деле немедля хотел?
Ждёт, дружище, за доброе добрый удел,
Ждёт тебя, не кого-то иного.
И оттеплятся в памяти чувства едва,
Сонной рыбой всплывут на поверхность слова,
Не зевай, поспевай за обновой.
И тогда поминай - станет твёрже рука.
Помнишь май, на сирени - жука дурака,
Над лиловою кашицей точкой?
Стосковался по майскому, тёплому дню,
Изумрудную грея на солнце броню,
Расцелованный каждым росточком.
И влекомый инстинктом, дитяти под стать,
На кормящей груди разомлел, не согнать,
Пожиратель хмельного нектара.
Брось, дружище, тревоги. Подвода - печаль…
О печали кричи, если хочешь кричать -
Мы с тобой лошадиная сила.
И пока не истлел, неизменны слога,
Излагай о житье на кисель-берегах
У молочной реки быстрокрылой.
Где Господних даров не иссякнут кули,
Где у речки на нивах галдят журавли,
И пугают усатых налимов.
Где под небом в избытке земли и зерна,
Там закончится наша, дружище, война,
Знай, закончится. Неумолимо.