(бал лада)
Never Believe A Hippy!
Среди земляничных полян,
Лугов васильково-ромашковых,
Цветочный живет великан
С большой алюминиевой пряжкою.
На нем малахитовый шлем,
Кольчуга из трав-одуванчиков,
Дыханье его, словно крем,
Плодит агрономов и банщиков.
Блестит огнедышащий меч,
Им воин коров погоняет.
Пастушья невнятная речь
Вдали за рекой затихает.
Лицо великана в цветах,
Во рту его сказочный пряник,
Ведро мотыльков в рукавах
И Пушкина томик в кармане.
Он ищет подругу свою,
Цветочный боец одинокий,
Её Сирень-баба зовут,
И ходит она в синем шелке.
Платочком его поманив,
Растаяла в реченьке тихой.
И воин с тех пор, о коровах забыв,
Хлебнул фунт цветочного лиха.
Иной раз лекарственных трав
За пазуху стог напихает,
И, воздуха пряного грудью набрав,
Стремительно в речку ныряет.
Но тщетно, нигде нет подруги его,
Напрасно всё. Воин рыдает.
Душистое пьёт он тогда молоко
И желтой пыльцой заедает.
От слез великана цветет уж вода.
- Подруга моя, Сирень-баба,
Скажи, отчего мне такая судьба,
Вернись дорогая услада!
Чудесная мавка, засев в камышах,
Хвостом своим Воина дразнит.
И вот он идет по воде, чуть дыша,
Забыв о пиявках заразных.
Он ищет повсюду подругу свою,
Все, кажется, вот она, рядом.
Он ближе подходит и видит - свинью
С торчащим чешуйчатым задом.
Его васильки не прельщают уже,
Ромашки его не волнуют,
И даже черемуха не по душе,
Живет он как будто впустую.
Ему говорит Архитектор лесной,
Как облако, вечно спокоен:
- Она появляется только весной,
Ты должен понять это, воин.
Она появляется только весной,
Ты должен понять это, воин,
Но светлой любови ее неземной
Пока еще ты не достоин.
Ты бродишь как бык среди диких лугов
С большой алюминиевой пряжкой,
Плодишь агрономов, гоняешь коров
И Пушкина носишь в кармашке.
Цветочный боец, ты всегда одинок,
Спасенье одно от напасти:
Ты вырастить должен волшебный цветок,
Тогда обретешь свое счастье.
Тогда Сирень-баба вернется к тебе
И станет твоею женою,
Вы будете есть земляничный шербет,
Водой запивая святою.
Пришед на поляну меж древних дерев,
Кольчугу наш воин снимает,
И, как от любви обезумевший лев,
Он грудь свою дико терзает.
Он сердце своё достаёт из груди,
Кусок от него отрывает,
И этот кусок в чернозёмной грязи,
Слезами полив, зарывает.
Орлиный помёт и лосиный навоз
Сбирает в лесу он и в поле,
Сапропель, компост, карбамид, нитрофос
Приносит в кольчужном подоле.
Он почву удобрил, условья создал,
Купил аммиачной селитры…
Он сам отощал, семь кг потерял
И пота четырнадцать литров.
И вот наконец-то, и вот, наконец,
И вот своего он добился!
Добился успеха Цветочный Боец:
Росток из мели появился!
Он крохотный был, но уже излучал
Божественный свет изумрудный.
И всякий, кто видел его, отмечал,
Что это отросток пречудный.
Всю зиму Цветочный Боец на ростке
Сидел, как гусыня на яицах,
Всё ждал он и мучился в мутной тоске,
Когда же цветок-то появится?!
И слёзы он лил, и песни он пел
О Бабе-Сирени прекрасной.
Совсем он не пил, ничего он не ел,
И стал заскорузлый и грязный.
Когда на исходе холодной поры,
От свежего воздуха пьяный,
Ведмедь вылезает из душной норы,
Ярило встаёт над поляной,
Когда просыпается мир ото сна
И что-то спросонья бормочет,
Целуется с дубом девченка-сосна,
И весело ёлка хохочет,
Наш Воин, уставши от зимних трудов,
Гнездовье своё покидает,
Идёт прогуляться вдоль синих лугов
И Пушкина томик листает.
С приятной прогулки вернувшись домой,
Он видит великое диво:
Расцвел наконец-то цветок золотой
Так невыразимо красиво!
Струится волшебный его аромат,
И весь он сияет и пышет.
Наш рыцарь, как будто лишившись ума,
Стоит и почти что не дышит.
И вот из ближайших брусничных кустов
Выходит к нему Сирень-Баба.
И в губы целует, и жёстких усов
Касается пальчиком слабым.
И манит его, и ведёт за собой,
Берёт его за руку дева.
Идёт он за ней, за своею женой,
Под сень земляничного древа.
Она говорит ему: - «Рыцарь ты мой!
С тобой я всегда теперь буду,
Пока не завянет цветок золотой,
Пока будешь верить ты в чудо.
Ведь я – это сон, я – мечта, я – фантом,
Тобою рождённый в печали.
Я где-то не здесь, я где-то в потом,
В какой-то заоблачной дали.
Ты вызвал меня светлой верой своей,
И вот – я твоя, но признаюсь:
Лишь в сущности ты усомнишься моей,
Я сразу исчезну, растаю».
«Так ты лишь мечта?!»- он в сердцах закричал,-
«Лишь сон, лишь игра вдохновенья?!
Зачем же тогда я так долго страдал
И бредил до изнеможенья?!»
И, только он эти слова произнёс,
Растаяла дева, как тучка.
И чудный цветок, что из сердца пророс,
Повял и скукожился ту же.
Несчастный Боец горевал, тосковал,
Потом убежал он из дома…
Возможно, он банщиком где-нибудь стал,
Возможно, он стал агрономом.
P.S. Баллада посвящена идеалам движения хиппи а также чугунной скульптуре богатыря, стоявшей некогда в квартире уже известного С.Л. Сазанова. Вторая часть баллады, посвященная битве за Любовь и возвращении вселенской гармонии, к сожалению, до настоящего времени не обнаружена.
8-27 марта 1999 года, Шадринск