Без Алисы – тягучее время, и чай остыл,
Травяной, ароматный, со вкусом июльских ягод.
Шляпник бродит по саду, считает часы и минуты.
Ему чудится тень бирюзового платья, как будто
Промелькнувшего в сумрачной сонной прохладе.
Не сказать, чтоб так сильно он девочку полюбил,
Но успел привязаться, а большего и не надо.
Без Терранта – штормит, опускаются паруса,
Есть лишь призрачный план, как сберечь и людей, и корабль.
И Алиса встает у штурвала, чтоб если беда –
Встретить первый удар. Под кормой клубится вода,
На секунду становится жутко, колени слабнут,
Но она стоит молча и прямо, и ветер в ее волосах.
Капитан – это выбор, а большего и не надо.
И когда отступает опасность, Алиса идет
Отдыхать: чуткий сон, каждый шорох тревожит.
Кто-то тихо зовет ее, голос спокоен, силен,
Она резко садится. В мутном зеркале – сад, водоем,
И она обреченно встает, хотя путь невозможен.
Ее дерзкий корабль спокойно стремится вперед,
Она тянется к зеркалу медленно, осторожно,
И ладонью проводит по гладкой ледышке стекла.
Шляпник вскрикнув, роняет кофейник. Так глупо, банально.
В чем безумие, милая? В мире, внезапно пустом,
Лес шумит, шелк ручья разливается под мостом,
Сердце ноет и что-то внутри объясняет: Алисы нет рядом,
И не будет. Она повзрослела, забыла, ушла,
Может, сказка закончилась, может, влюбленность прошла,
В общем, думай, что хочешь, –
Ты сам ей желал «В добрый дальний».