Потомкам, на добрую память...
Who will believe my verse in time to come,
If it were fill'd with your most high deserts?
Though yet, heaven knows, it is but as a tomb
Which hides your life and shows not half your parts.
If I could write the beauty of your eyes
And in fresh numbers number all your graces,
The age to come would say 'This poet lies:
Such heavenly touches ne'er touch'd earthly faces.
So should my papers yellow'd with their age
Be scorn'd like old men of less truth than tongue,
And your true rights be term'd a poet's rage
And stretched metre of an antique song:
But were some child of yours alive that time,
You should live twice; in it and in my rhyme.
И знаю ведь, всё то, что мило мне:
И локон твой, и плечики, и руки,
Презрят мои и правнуки, и внуки-
У них теперь влечение в цене.
А что стихи, где в каждой строчке ты,
То им они, что ветреная роза
Земным виткам студёного мороза:
Глаза их и бесцветны, и пусты.
К тому же вмиг меня загонят в щель,
Иль хуже что, а может быть и лучше,
Столкнут, как куль с ненужностями с кручи,
Затею, коль словесную дуэль.
Вдохнёшь когда лишь немощности дым,
Поймешь, как тяжко быть немолодым.