Роковая ошибка либералов. Часть первая. Византия

РОССИЯ – ЭТО ЕВРОПА

   Как-то в детстве, в четвёртом классе, на уроке арифметики,  учительница вызвала меня к доске решать пример. Пример был очень длинный, целый поезд, в нем были задействованы все известные четвероклассникам математические знаки: десять цифр, плюсы, минусы, знаки умножения, деления, скобки круглые, скобки квадратные, фигурные... Пройдя весь путь от головы этого поезда, от его, так сказать, паровоза до конца состава, я поставил последний знак = и написал ответ. Учительница сказала, что ответ не правильный и велела проверить. Я ещё раз прошёл весь путь от паровоза до последнего вагона, но ошибки не нашёл. Учительница снова и снова гоняла меня по всему составу, пока я не нашёл ошибку в начале примера, маленькую неточность – толи плюс поставил вместо минуса, толи круглую скобку вместо квадратной, но из-за этого пустяка  вся цепь пошла по неверному пути.
   Я вспомнил этот случай из своего детства потому, что в нём я вижу важный жизненный и философский урок. Случай этот  как яркая метафора, поучительная притча. Часто вся жизнь человеческая идёт наперекосяк, потому что когда-то в начале человек допустил маленькую неточность, вместо плюса поставил минус, перепутал круглую скобку с квадратной. Точно так же к ложным убеждениям человек приходит потому, что в фундаменте, на котором построены эти убеждения, лежит  ошибочный тезис, который взятый в отдельности, сам по себе, вполне безобиден, но положенный в основу мировоззрения, как первое звено в цепи рассуждений, приводит к далеко идущим ложным последствиям.
    Слушая рассуждения наших либералов, я не могу не поражаться вздору, который они несут, убеждённые, что вещают непререкаемые истины. Часто это люди весьма умные, начитанные, известные деятели культуры, учёные, политики  -  но при всём их уме, таланте и образованности, не замечают ущербности своих постулатов, хотя, казалось бы, провал либеральных «реформ» девяностых должен был бы заставить их задуматься: раз эти реформы «не получились», значит, в самой русской либеральной идее что-то не так. Декартово «Подвергай всё сомнению» не для них – по крайней мере, по отношению к либеральной идее.
   Роковая ошибка либералов, лежащая в основе их мировоззрении, по моему убеждению, заключена в постулате, сформулированном их идейными единомышленниками на Украине: «Россия це Европа». Для либерала это основополагающая истина, символ веры, как для христианина «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли»  или для мусульманина «Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его». Можно сомневаться в чём угодно: в том, что во Второй Мировой войне фашистскую Германию победил Советский Союз, а не американцы, что жена родила сына от тебя, а не от соседа, но истина, что Россия – это Европа неоспорима, как дважды два четыре, как Волга впадает в Каспийское Море.  Так, либерал Сергей Баймухаметов, выступая против традиционных взглядов на деятельность Петра I,  тоном ветхозаветного пророка провозглашает:

   «Одни говорят, что Пётр свернул Россию с исконного русского пути в порочную Европу и тем погубил. Другие – что недовернул, не довел до Европы, не вытравил до конца расейское, нутряное и отсталое.
И то, и другое, на мой взгляд, – факт коллективного помрачения разума. Или шизофрении. В особо тяжких размерах. В масштабах огромной страны. Сначала России, потом Советского Союза, теперь снова России.
Потому что и те, и другие сходятся на одном ключевом слове - Европа. Мол, повернул в Европу. Или – недовернул до Европы. Вот это и вызывает у меня недоумение. А точнее - оторопь. На мой взгляд, мы имеем случай массового исторического самогипноза. Ни о какой Европе речи не было, нет и быть не могло! Даже при первом приближении очевидно, что ни к какой Европе Пётр не повернул, а совсем наоборот – в Азию он россиян завернул, в Азию! А точнее – в азиатчину. Ещё точнее - вверг страну в пропасть жутчайшего азиатского деспотизма.
   Тянуть Русь в Европу не было никакой необходимости. РУСЬ, РУССКИЕ – БЫЛИ И ЕСТЬ ИСКОННО ЕВРОПЕЙСКАЯ НАЦИЯ (выделено мною. – В.Г.).

«Повернуться к Европе задом» | Русский Базар...russian-bazaar.com›russian-bazaar.com/ru Русская версия›content/8552.htm

   Не думаю, что Баймухаметов профессиональный  психиатр, а, стало быть, он вряд ли  правомочен ставить кому бы то ни было диагноз: кто там шизофреник, кто параноик, у кого мания преследования и т. д. Кстати, психиатру профессиональная этика и не позволяет публично объявлять о диагнозе своих пациентов (в конце концов, не смотря на заявление автора статьи, что все, кто  с ним не согласны, шизофреники в особо тяжких размерах, мы ведь его не объявляем душевно больным, страдающим манией величия, хотя самомнения, веры в непогрешимость своих убеждений  у него выше нормы).  Конечно, автор и не претендует на звание психиатра, и слово «шизофреники»  в его либеральных устах не  диагноз, а просто оскорбление, проявление элементарного хамства: «Вы имеете наглость думать не так, как я? Вот вам плевок в лицо: шизофреники, к тому же в особо опасных размерах!»
   Вообще-то, либералы правы – в том смысле, что они сами себя чувствуют европейцами. Не австралийцами, не латиноамериканцами, не африканцами, не азиатами и не жителями Антарктиды, а именно европейцами. Таково их самоощущение, их самоидентификация, их менталитет. И частично я с ними солидарен. Как человек, воспитанный не только на русской культуре  (на Пушкине, Толстом, Чехове и Шолохове, на Чайковском, Мусоргском и Шостаковиче, на Репине, Серове, Врубеле, Левитане, на русских философах, и т.д.) , но и на культуре европейской  (на музыке Вивальди, Моцарта и Бетховена, картинах импрессионистов, Тулуз-Лотрека и Тёрнера, на книгах Экзюпери, Чапека,  на философии Энгельса, Фромма, Юнга и т.д.), я и сам чувствую себя европейцем, но, в отличие от либералов, я БОЛЬШЕ, чем только европеец. Я русский, то есть, ЕВРАЗИЕЦ.
    В фильме «Джентльмены удачи» есть замечательная фраза, ставшая крылатой: «Карту купи, лапоть!»  Этот совет вполне актуален в отношении либералов. Давайте заглянем в карту восточного полушария и посмотрим, какие страны в каком континенте расположены. Так… смотрим: Германия? – в Европе; Франция? – тоже в Европе; Англия, Италия, Чехия, Словакия, Польша… - все в Европе. А кто в Азии? Монголия, Китай, Индия, Афганистан… Ну а где расположена Россия? В Евр-Азии. В Евразии она расположена!
    «Ну и что, - возразит либерал, - всё равно Россия – это европейская страна, а все, кто думают иначе, шизофреники в особо тяжких размерах».
    Между нами, шизофрениками, говоря, на такой взгляд можно было бы и не обращать внимания, пусть себе либералы думают что хотят (лишь бы все были здоровы, как говорят в Одессе), если бы этот взгляд не стоил России так дорого. Начиная с Горбачёва, они, провозгласив, что «Русь, русские – были и есть исконно европейская нация» и нам до зарезу нужно «вернуться в наш европейский дом», где нас якобы ждут - не дождутся с полными карманами пряников, чуть было не угробили страну. Но это их ничему не научило, и они продолжают твердить, как мантру: «Россия – это Европа! Россия – это Европа! Россия – это Европа!...

                ТРИ ИСТОЧНИКА И ТРИ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ РОССИИ

    В рязановском фильме «Ирония судьбы или С лёгким паром» двое выпивших лишнее друзей решают в аэропорту, кто из их двоих уснувших собутыльников должен лететь в Ленинград, и один из них предлагает: «Пойдём простым логическим путём», а второй соглашается: «Пойдём вместе». Вот и я предлагаю читателям: давайте в вопросе о том, кто такие русские, вместе пойдём «простым логическим путём».
   Для начала вспомним истину, в которой, кажется, никто не сомневается, что человек – существо общественное. Ребёнок, выросший вне человеческого общества, физически являясь человеком, психически не человек: воспитанный волками он волк,  павианами – павиан, и т.д. Конечно, ребёнок рождается не чистым листом бумаги, в его генах уже многое записано, но то, каким он вырастет и станет взрослым, определяется, кроме генов,  множеством не поддающихся учёту внешних факторов. Среди этих факторов, в первую очередь, конечно, влияние родителей и всех близких людей – братья, сёстры, дедушки, бабушки, дяди, тёти и т.д., далее - с кем он дружит, кто его воспитатели в детском саду, учителя в школе, какие книжки читает, фильмы смотрит, какими болезнями болеет, где и как проводит каникулы. Влияет и климат, в котором он живёт, и какую одежду носит, и какую пищу ест, и т.д., и т.д., и т.д. … И, зная взрослого, сформировавшегося человека, можно с большой долей вероятности угадать обстоятельства, сделавшие его таким, каким он стал и, точно так же, наблюдая, в какой среде воспитывается ребёнок, не так уж трудно сделать приблизительные прогнозы о его будущем.
   Формирование этноса подчиняется тем же законам. Зная характер данного народа, его менталитет, можно догадаться, в каком климате он формировался, в каких исторических условиях, и т.д. и, зная условия формирования этноса, определить, каков его менталитет, кем он себя ощущает и кем является. Поэтому, рассуждая о том, кто такие русские – европейцы, не европейцы – надо, прежде всего, вспомнить: а кто были  «родители» русских, когда русский этнос был ещё в младенчестве, соседи, друзья, учителя и воспитатели, какова его биография, то есть, история.
    В.И. Ленин в работе «Три источника и три составные части марксизма» выделил три столба, на которых стоит учение Маркса: немецкая философия, английская политическая  экономия и французский социализм. На деле, конечно, источников было гораздо больше, даже Ветхий и Новый Завет в определённом смысле можно отнести к источникам, но Ленин справедливо назвал три самых главных. Если бы не было хотя бы одного из трёх, марксизм был бы каким-то иным, и вся истории человечества, в том числе и России, была бы совсем иной.
   Кстати, я никогда не понимал расхожей догмы, что история якобы не знает сослагательного наклонения. Она не знает лишь в том смысле, что в истории произошло то, что произошло, а чего не произошло, того не произошло. И именно то, что произошло, изучает историческая наука, а не произошедшее вне её интереса компитенции.  Но это не значит, что того, что не произошло, не могло произойти, что у истории нет вариантов, и могло быть только так, как было.
    Считается, что впервые этот постулат сформулировал  гейдельбергский профессор  Карл Хампе, и в дословном переводе он звучит так: «История не знает слова «если», а всем известную формулировку «История не знает сослагательного наклонения» ему дал Сталин в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом. История, может, и не знает, но человек-то знает, и всегда не грех подумать, а что было бы, «если» бы обстоятельства сложились по-иному. Иначе получается фатализм, вера, что всё уже заранее предопределено и записано на небесах в специальной книге и, стало быть, от воли человека ничего не зависит.  Сослагательное наклонение дает полезный опыт, чтобы в будущем поступать умнее и не наступать на грабли, на которые уже наступил однажды. Историки утверждают, что якобы история ничему не учит. Это когда не знают сослагательного наклонения, она не учит, а когда знают, очень даже учит. Враг уж рвётся в город, пленных не щадя оттого, что в кузнице не было гвоздя. Применим сослагательное наклонение: а если бы гвоздь был, чем бы закончилась битва? – и перед новой битвой дадим кузнецу задание наковать побольше гвоздей, а заодно и подков.  Мы потому и фашизм победили, что после военных неудач первых месяцев войны научились «ковать гвозди и подковы».
   По странному совпадению, в основе российского менталитета тоже три источника и три составных части: византийская империя, татаро-монгольская Орда и Западная Европа. Именно на этом треножнике, как дом на фундаменте, стоит мироощущение русского человека, его национальный характер, его дух. И если, по закону сослагательного наклонения, которого история не знает, а мы знаем, мысленно убрать хотя бы один из этих столпов и вместо него поставить другой (например, если бы князь Владимир принял не византийское православие, а ислам), мы будем  иметь совсем другую историю России, да и всего мира, и сами будем другими.
   Итак, давайте рассмотрим по отдельности каждую из этих трёх источников и составных частей по отдельности и попробуем определить, что каждая из них внесла в историю России и в характер русского человека.

        КАК ВОЗНИКЛА «БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА» МЕЖДУ ЗАПАДНОЙ И ВОСТОЧНОЙ
                НАСЛЕДНИЦАМИ РИМА             

   Когда Римская империя разделилась на западную (Рим) и восточную (Византия), и в западной сформировался католический тип христианства, а в восточной – православный, и патриархи обеих церквей прокляли друг друга, младенческая Русь приняла у Византии  православие, а западноевропейские народы – римское католичество. Так было положено начало формирования двух цивилизаций: российской и западноевропейской. Либералам, застрявшим мозгами на догме о том, что Россия – европейская страна стоило бы осмыслить этот факт. До реформ Петра I русские (я уж не говорю о многочисленных народах, населяющих территорию России) не только не считали себя европейцами, но и воспринимали Европу враждебно. Русский человек скорее мог сговориться с азиатом-мусульманином, чем с европейцем-католиком.  Татарин -  просто человек другой веры, католики  же – еретики, отступники, исказившие учение Христа (как выразился Тарас Бульба у Гоголя, «католические недоверки»). Такими же еритиками и недоверками считали русских европейцы. И если бы, по закону сослагательного наклонения, современный либерал попал в прошлое и стал в Европе или на Руси где-нибудь на площади утверждать, что русские – это европейцы и за это его бы просто побили, он мог бы с полным основанием считать, что ему крупно повезло – могло бы кончиться хуже.
    Название «Византия» придумали итальянские учёные эпохи Возрождения на том сомнительном основании, что император Константин выбрал место для Константинополя на месте древнего греческого города-колонии Византий. Это название закрепилось во враждебной Византии Европе потому, что давало им основание считать именно себя истинными наследниками Римской империи: мы-де настоящие римляне, а они – так себе, какие-то там византийцы. Так уже в наши дни майданутые члены украинской рады внесли проект называть Россию Московией, а Украину – Россией.  Сами же византийцы  свою империю называли «Ромейским царством», т.е. римской империей, Константинополь - «Новым Римом», а византийского императора почитали как  единственного и законного наследника римских цезарей.
   Нарушим вековую традицию и ради исторической справедливости будем называть византийцев так, как они сами себя называли - ромеями. В конце концов, в Европе нас называли татарами или тартарами, так и на географических картах писали: Тартария. Так что же, нам себя тартарами считать?
   Ромейское царство располагалось на перекрёстке между востоком и западом и ромейская цивилизация  была сплавом этих двух столь различных миров. Государственным языком долгое время был унаследованный у Рима латинский (лишь в VII в. его сменил греческий), но самих римлян было относительно немного. Большую часть составляли греки, кроме них жили сирийцы, евреи, армяне, грузины, копты. Все эти «ингредиенты»  варились в ромейском «котле», создавая свой неповторимый  ромейский менталитет, и в этом смысле Ромея напоминает Россию, особенно Советскую, где сплавлялись восточнославянская и азиатская культуры.  Рим и другие античные города лежали в развалинах после нашествий германских варваров, Ромейская же империя переживала расцвет и успешно отражала набеги местных варваров, в том числе и славянских. От Рима она  унаследовала идею избранности, права на власть над всеми обитаемыми землями.  «Империя ромеев по самой своей природе владычица народов» - писала дочь императора Алексея I Комнина Анна Комнина. Первые века своего существования Ромея вела войны с целью вернуть захваченные германскими племенами части бывшей Римской империи.
   Между  латинской  и ромейской церквами разрастался конфликт, и в 1053 году в Константинополе по распоряжению патриарха Михаила Кирулария были закрыты латинские церкви и его «канцлер» Никифор самолично выбрасывал из храмовых дарохранительниц Святые Дары, приготовленные по западному обычаю из пресного хлеба и топтал их ногами.   В ответ в 1054 г. римский посол предал патриарха Михаила и его сторонников анафеме (проклятию), и с тех пор между западной и восточной церквами воздвиглась «берлинская стена».
   Противоречия между западным и восточным христианством свелись к трём основным проблемам: роли государства, личности и рационализма. На этом необходимо остановиться подробнее, поскольку  из этих семян  выросли две столь не похожие, а во многом противоположные и даже враждебные древа – Западноевропейская и Евразийская цивилизации. Непонимание этих различий неизбежно приводит к непониманию российских либералов-западников  страны, в которой они живут, своего народа и стремлению навязать ему чужую и чуждую идентичность.
   Это напоминает мне такой исторический факт. Эллины и римляне перенесли ярмо с плеч и подгрудка быка на шею лошади, не считаясь с тем, что у лошади совсем другое анатомическое строение. Бычья упряжь душила коня, и он мог везти лишь легкую двухместную повозку с возницей и седоком, да и то лишь по ровной дороге. Для перевозки же большего количества людей запрягали парные и четвертные упряжки-квадриги, а тяжелые грузы доставляли на волах или же их несли носильщики-рабы. Так и русский человек: не может он ходить в западном ярме, у него другая духовная «анатомия». Либерал может, ему это ярмо в самый раз, но это потому, что он перестал быть русским или же никогда им не был.
    Различной была в двух враждебных друг другу наследницах Рима роль государства. В Западной и Центральной Европе в средние века не было сильной государственной власти. Феодалы собачились между собой за власть, епископы и папы, толкаясь локтями, также лезла на вершину власти, сбрасывая вниз конкурентов. В результате этой конкуренции между светской и духовной властью возник компромисс, сделавший католическую церковь одной из главных политических сил. В Ромейской же империи как государстве христианском император считался «помазанником Божиим», но это представление уживалось с римской традицией обожествления императора, и православная церковь во главе с патриархом после двухсотлетней борьбы попала  в зависимости от императора, и в империи установился ЦЕЗАРОПАПИЗМ. Император, конечно, не считался богом, как в Риме (это было бы ересью с точки зрения христианства),  но он позиционировал  себя одновременно как  царь  и иерей, а волю свою почти каноном, сближаясь в этом отношении с восточным владыкой. Государь должен был подражать богу, этому был подчинён весь дворцовый ритуал, и трон императора был двухместный: на одном император восседал сам, а на другой в воскресные и праздничные дни  клали крест, что означало, что на нём восседает сам Спаситель. В Западной Европе положение владыки никогда не ставилась так высоко. Власть императора Ромеи не передавалась по наследству, императором мог стать человек и низкого звания  (так, император Юстиниан был сыном бедного крестьянина), главное – чтобы он был «настоящим» императором, способным выражать идеал и соответствовал идее богоизбранности ромеев. Россия как наследница Ромеи унаследовала такое отношение к ворховной власти, что также отличает нас от европейцев.

                «ЦАРСТВО БОЖИЕ ВНУТРИ ВАС ЕСТЬ»

    В ромейском православном христианстве большую роль играл исихазм, и на нём стоит остановиться подробнее. Нападая на историю России, на российский менталитет, русофобствующие либералы никогда не трогают  исихазм -  видимо, по незнанию, потому что, на мой взгляд, именно в нём «корень зла», и именно на него по справедливости должна бы обрушиться вся ненависть  этих почитателей «цивилизованных стран» как на первопричину  того, что их родина такая неправильная страна, не достойная существовать на Земле. Хочу сделать либералам подарок: просветить их на этот счёт, дать им оружие в борьбе против презренной «рашки».
   Для ромеев исихазм был примерно тем же самым, что для граждан послереволюционной России коммунизм в лучшие времена существования СССР. Конечно, не все в Советском Союзе были коммунистами, не все отдавали всего себя без остатка делу коммунизма, как шолоховский Макар  Нагульнов или Павел Корчагин, но коммунизм был идеалом, идеей, цементирующей нацию, духом и смыслом её существования. Так и в Ромейской империи – не могут все быть исихастами, променять суету мира на безмолвие кельи. Да этого и не требовалось, достаточно было немногих избранных, для остальных же исихазм был одухотворяющей силой, духовным стержнем, объединяющей массы народа в нацию, но жить аскетической жизнью исихаста, понятно, мог далеко не каждый. Но каждый ромей знал о духовном подвиге исихастов, как в СССР каждый знал, что есть люди уровня Павла Корчагина, Николая Островского и Макара Нагульнова. Когда нация одухотворена ведущей идеей, это неизбежно порождает культурный подъём, и наоборот, во времена духовного упадка и культура упадочническая. Небывалый подъём искусства под влиянием исихазма  в эпоху Палеологов лишний раз подтверждает это. Совсем недавний пример из истории – в либеральные девяностые в кинематографе царил духовный упадок, снимавшиеся тогда фильмы народ метко называл «чернухой», но таковыми они были потому  что у тех, кто их снимал, в душе была «чернуха». Такая же «чернуха» и в музыке, и в литературе.
   Известный отечественный учёный,  специалист в области истории средних веков и византиноведения, член-корреспондент Академии наук  З.В. Удальцова утверждает:

   «В истории мировой культуры византийской цивилизации принадлежит особое и, бесспорно, выдающееся место. Византия дала средневековому миру высокие образцы литературы и искусства, которые отличало не только благородное изящество форм, но и глубина философско-религиозной мысли, образное видение мира, утонченность эстетического мышления. По уровню развития образованности, по напряженности духовной жизни, по силе выразительности и глубокой одухотворённости изобразительного искусства Византия МНОГИЕ ВЕКА ОПЕРЕЖАЛА СТРАНЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ».

                Культура Византии. IV-VII вв StudFiles.ru›preview/1713606/

   Я понимаю, последние слова, выделенные мною, могут показаться либералу невероятными и оскорбительными, но это действительно так. И Ромейская империя, и Священная Римская империя – обе наследницы Римской империи, однако Ромейская Священную Римскую многие века опережала, а Священная Римская не опережала, и стоит задуматься, почему. Более того, как утверждают специалисты, ромейская цивилизация оказала  глубокое влияние на развитие культур многих европейских стран в средние века:
  «Византийская цивилизация оказала глубокое и устойчивое воздействие на развитие культур многих стран средневековой Европы. […]  Вместе с тем оно сыграло существенную роль в формировании культуры Ренессанса, внесло крупный вклад в становление культуры реформационной Европы».
                refsru.com›referat-11482-49.html

 Что же представлял из себя исахизм, так благотворно повлиявший на  ромейскую цивилизацию? Краеугольным камнем исихазма является  фраза из Евангелия от Луки: «Царство Божие внутри вас есть» (17:21). Конечно, «Царство моё не от мира сего» тоже остаётся в силе, но если нет Царства Божия внутри,  его нет нигде (да простят мне читатели-христиане столь вольную трактовку). Но это Царство Божие внутри не лежит там на поверхности, как, скажем, лежат на поверхности наш характер, наши инстинкты и привычки, его ещё надо найти в себе, развить и через это приблизиться к Богу. А это требует больших усилий,  упорного духовного труда. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф., 5-48) – вторая ключевая фраза в исихазме, и цель исихаста – достичь этого совершенства.
    В основе исихазма, а через него и всего ромейского менталитета, таким образом, лежит интровертный принцип «изнутри вовне»,  то есть, открыть в себе Царство Божие распространить его во внешнем мире, преобразовать мир  в соответствии с учением Христа, тогда как в западноевропейском – экстравертный «извне внутрь». И традиционный символ исихазма – восхождение Моисея на гору Синай, где произошло его общение с богом наедине, «изнутри» - и нисхождение его вниз, «вовне» к народу, чтобы сообщить ему полученное откровение.
   Принципов исихазма несколько, назову лишь два:
   1.Микро- и макрокосмос едины и нераздельны и следовательно, человек  как микрокосмос – часть бытия, макрокосмоса;
   2. Человек есть образ и подобие Бога, и, исходя из этого,  решается вопрос о назначении человека и смысла его бытия.
   Чтобы раскрыть в себе «Царство Божие», достичь теозиса (обожения) как конечного предназначения человека существовала целая система психотехник, позволяющих проникнуть в глубины сверхсознания. Само слово исихазм произошло от греческого «исихия», что означает молчание, безмолвие, покой. В санскрите этому понятию соответствует «нирвана» - прекращение, угасание. Тибетцы перевели слово «йога» (связь, соединение, сопряжение) словом «налджор», означающим «успокоение», транквилизация». Приведённых примеров достаточно, чтобы сделать вывод о том, что психотехники исихазма не являются чем-то уникальным, свойственным лишь ромейской духовной культуре. Приведу высказывание Е.А. Торчинова:
   «Для внимательного читателя уже вполне ясно, что экстаз в аскезе православия вполне аналогичен самадхи индийских традиций, причём в первом случае речь идет о непосредственном интуировании истинной реальности (джняна в веданте и праджня-парамита в буддизме), а во втором – об эмоциональном трансе переживания любви (према индийского бхакти). Можно привести и ещё множество параллелей между путем религий чистого опыта и восточнохристианской аскетикой. Например, понятие «трезвение», хорошо известное монахам Византии, в значительной степени является аналогом идеи всецелостной осознанности в буддизме. Приведем еще пример (из творений Исаака Сирина), который прекрасно иллюстрирует сходство экстаза восточнохристианской мистики (речь идет о переживании исихии – священного упокоения) и самадхи индийской йоги:
  «В один день хотел я принять пищу, по прошествии пред тем четырех дней, в которые ничего не вкушал. И когда стал я на вечернюю службу, чтобы после оной вкусить, и стоял на дворе келий моей, между тем как солнце было высоко, то, начав службу, только в продолжение первой славы совершил оную с сознанием, а после того пребывал в ней, не зная, где я, и оставался в сем положении, пока не взошло опять солнце в следующий день и не согрело лица моего. И тогда уже, как солнце стало сильно беспокоить меня и жечь мне лицо, возвратилось ко мне сознание моё, и вот увидел я, что настал уже другой день, и возблагодарил Бога, размышляя, сколько благодать Его преизливает на человека».

                Е.А. Торчинов. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные                состояния. psylib.org.ua›Каталог›Оглавлеhие›Религии МИPА

  Торчинов приводит выдержки из текстов исихастов, и те, кому доводилось заниматься медитацией или он имеет хотя бы теоретические представления, тот не может не обратить внимание на сходство исихазма с восточными духовными практиками:
   « Из Псевдосимеона (св. Симеон Новый Богослов – византийский мистик, созерцательные методы которого не совсем совпадали с исихастскими, и исихастские тексты ему приписываются ошибочно):
   Три вещи надлежит тебе соблюсти прежде всего другого: беспопечение о всем, даже благословном, а не только не благословном и суетном, или иначе умертвив всему, совесть чистую во всем, так, чтобы она ни в чем не обличала тебя, и совершенное беспристрастие, чтоб помысл твой не клонился ни к какой вещи. Потом сядь в каком-либо особенном месте уединенно, затвори двери, склонись к груди головою своею и таким образом стой вниманием внутри себя самого (не в голове, а в сердце), возвращая туда и ум свой и чувственные очи свои и приудерживая несколько дыхание свое. Там имея ум свой, старайся всячески обрести его, где сердце, чтобы обретши его, там уже всецело пребывал ум твой. Вначале найдешь ты там внутри тьму некую, и жесткость, но после, если будешь продолжать это дело внимания непрестанно день и ночь, обретешь некую непрестанную радость. Ум, подвизаясь в сем, улучит место сердца, и тогда тотчас увидит там внутри такие вещи, каких никогда не видывал и не знал. С сего момента, с какой бы стороны ни возник и ни показался какой-либо помысл, прежде, чем войдет он внутрь и помыслится, или вообразится, ум тотчас прогонит его оттуда и уничтожит именем Иисусовым, т.е. Господи, Иисусе Христе, помилуй мя; с сего также времени, ум начнет иметь гнев на демонов, гнать их и поражать. Прочее же, что обыкновенно последует за сим деланием, с Божиею помощью, сам из опыта узнаешь, храня внимание и держа Иисуса, т.е. молитву Его: Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

    Из сочинения «О трезвении и хранении сердца» св. Никифора Исихаста (Уединенника), афонского мистика XIV в., учителя Григория Паламы:

   Ведомо тебе, что дыхание наше, коим дышем, есть втягивание в себя и выпускание из себя воздуха. Орган, служащий к сему, суть легкия, которые облегчают сердце и, проводя через себя воздух, обдают им и сердце. Таким образом дыхание есть естественный путь к сердцу. Итак, собрав ум свой к себе, введи его в путь дыхания, коим воздух доходит до сердца, и вместе с сим вдыхаемым воздухом понудь его сойти в сердце и там остаться. Приучи же его, брате, не скоро оттуда выходить: ибо в начале он очень скучает в этом внутреннем заключении и тесноте, когда же привыкнет, то не любит наоборот кружиться во вне, потому что ему там не невесело и не нерадостно...
   Когда таким образом войдешь ты в сердечное место, как я тебе показал, воздай благодарение Богу и, прославляя его благость, держись сего делания всегда, и оно научит тебя тому, чего другим путем не узнаешь никогда. Подобает же тебе при сем знать, что когда ум твой утвердится в сердце, то ему там не следует оставаться молчащим и праздным, но непрестанно творить молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! и никогда не умолкать. Ибо это, содержа ум не мечтательным, делает его неуловимым и неприкосновенным для прилогов вражеских и каждодневно все более и более вводит в любовь и вожделение Бога».

   Дыхательная практика Никифора имеет много общего с современным ребёфингом и холотропным дыханием.
  И последний отрывок -  из сочинения выдающегося ромейского философа, много сделавшего для развития теории исихазма св. Григория Паламы  (канонизирован православной церковью в 1368 г., через девять лет после смерти) «О священно-безмолвствующих».

   «Так как y тех, кои недавно вступили в подвиг сей, ум и будучи собираем внутрь, часто отскакивает во вне, а им должно также часто тотчас опять возвращать его внутрь, а он, y не навыкших еще сему делу, ускользает, как крайне подвижный и трудно удерживаемый вниманием в созерцании единого, то некоторые советуют им воздерживаться от частого дыхания, и несколько сдерживать его, чтобы вместе с дыханием и ум удерживать в себе, пока, с Божиею помощию, через навыкновение в сем, приучив ум не отходить на окружающее и не смешиваться с тем, сделать его сильным к сосредоточению на едином. Это впрочем (сдержание дыхания) как всякий видеть может, следует само собою за вниманием ума (или сопровождает его); потому что при усиленном размышлении о чем либо, дух сей (дыхание) не спешно входит и выходит, особенно y безмолвствующих и телом и духом. Ибо сии, субботствуя духовно и почивая от всех дел своих, сколько это уместно, приостанавливают разнообразные движения душевных сил, особенно в видах познания, всякия восприятия чувственныя и всякое вообще движение тела, в нашей власти состоящее».
   Кратко суть  учения Григория Паламы в следующем. Бог непостижим и не соединён с тварной природой души (тварность – это всё, что живёт на земле; тварь – это весь род человеческий и весь животный мир). Твари не единосущны с богом, потому что произошли не от сущности бога, а лишь сотворены им, и потому они, в отличие от совершенного бога, не совершенны. Они, так сказать, не завершены окончательно, и весь земной мир не совершенен и не завершён. На человеке лежит великая задача - сделать мир совершенным и завершённым. Но для этого он, естественно, сначала сам должен стать совершенным и завершённым, и Бог дал условия для выполнения этой задачи. Дело в том, что Богу присущи нетварные энергии, эти своеобразные каналы, через которые происходит соединение человека с Богом и его обожение. Эти энергии были чувственно явлены Христом в момент его Преображения и «священно-безмолвствующий» исихаст может их увидеть в трансе в виде сияющего света. Тело и душа не противопоставлены, а образуют некое совершенное психосоматическое единство, и тело участвует в жизни души. Цель исихаста – обрести через нетварные энергии бога БЛАГОДАТЬ, и через благодать стать тем же, чем бог является по природе. Так, через свою волю, свои усилия человек приходит к сотрудничеству и гармонии. Грех исходит не из тела, а из неправильно направленного сознания, и вторая задача исихаста – достичь гармонии тела и души, одухотворение тела через приближение души к Богу, и тогда обожженным становится весь человек, а не только его душа. Признаком этого являются нетленные мощи святых.   Конечная же цель человека – достигнув рая в себе самом, в своем теле и своей душе,  ВСЮ ЗЕМЛЮ ПРЕВРАТИТЬ  В РАЙ. Это значит, объединить в себе всю тварную природу и весь чувственный мир и выйти за его пределы в мир «умопредставляемый»  и передать себя самого и объединённую природу Богу, чтобы Бог дал ему Себя Самого. И тогда человек обретёт всё, что есть Бог,  кроме сущности Бога. Задача, как видим, в ромейском православии была поставлена глобальная.
    «Таким образом, вселенная Паламы христоцентрична (в центре всех её измерений стоит не Бог, как в средневековом католицизме, и не человек, как в культуре Возрождения и Просвещения, а БОГОЧЕЛОВЕК, то есть ВОЧЕЛОВЕЧИВШИЙСЯ БОГ и ОБОЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК)» (выделено мною. – В.Г.).
                Е.А. Торчинов. Религии мира: опыт запредельного

  Забегая вперёд, отметим: коммунизм, который пытались построить в СССР – это учение Паламы минус православие, преобразование человека и мира, доведение их до совершенства и завершения, но без Христа и без Бога.
  Поскольку человек есть микрокосмос и связующее звено между миром и Богом, на пути обожения или, выражаясь современным научным языком, РАСШИРЕНИЯ СОЗНАНИЯ и выходя на уровень КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ, он объединяется с Абсолютом, Логосом, со всем сущим. Это восхождение описано ещё в ранний период восточно-христианской мистики св. Максимом Исповедником (VII в.). Человеку, живущему исключительно материальными интересами, не знакомому с мистическими переживаниями, легко представить себе исихастов религиозными фанатиками, доводившими себя своими противоестественными штучками, насилием над телом и психикой до умопомешательства и болезненных галлюцинаций.  И подобная точка зрения царит не только с сознании обывателя, но и профессиональных психологов и психиатров.  Один из основателей трансперсональной психологии, нового направления в психологии, изучающего сознание в более широком спектре его проявлений, С. Гроф пишет:

   «Хотя и существует множество индивидуальных исключений, основные направления современной психиатрии и психологии в целом не делают никакого различия между мистицизмом и душевной болезнью. Эти направления официально не признают, что великие духовные традиции, на протяжении тысячелетий связанные с систематическими исследованиями человеческого сознания, могут что-либо предложить современному человеку. Поэтому концепции и практические методы, разработанные в буддизме, индуизме, христианстве, суфизме и других мистических традициях, игнорируются или полностью отбрасываются. […]
   Мировоззрение, созданное традиционной западной наукой и доминирующее сегодня в нашей культуре, строго говоря, вообще несовместимо ни с каким понятием о духовности. В мире, где реально только осязаемое, материальное и доступное измерению, все формы религиозной и мистической активности рассматриваются как отражение предрассудков, неведения, иррациональности или же эмоциональной незрелости. Поэтому непосредственные переживания духовных реальностей интерпретируются как психотические — как проявления умственного расстройства»

Станислав Гроф, Кристина Гроф. Духовный кризис: понимание эволюционного кризиса. rumagic.com›ru_zar/sci_psychology/grof/6/j6.html

  На психоделических сеансах ЛСД-терапии  С. Грофа пациенты  часто испытывают глубокие мистические переживания единства с жизнью и всем творением, планетарного сознания, отождествление со всей физической вселенной и т.п. Вот что Гроф пишет об опыте космического сознания:

  «Люди, переживающие отождествление с космическим сознанием, как бы охватывают всеобщность существования и достигают реальности, лежащей в основе всех реальностей. Они переживают несомненную связь с высшим и предельным принципом бытия. Этот принцип является единственной истинной тайной; если воспринято его существование, всё остальное может быть понято и объяснено из него. Иллюзия материи, пространства, времени, бесконечное количество форм и уровней реальности полностью преодолеваются и сводятся к этому таинственному принципу как к своему общему источнику.
   Этот опыт безграничен, непостижим и невыразим. Словесная передача и сама символическая структура языка до смешного не подходят для передачи его качества. Наш феноменальный мир и всё, что мы переживаем в обычных состояниях сознания, исчезает как дым в свете этого высшего сознания как ограниченные, иллюзорные и идиосинкратические аспекты этой единственной реальности. Этот принцип, очевидно, непостижим рационально, и вместе с тем даже краткое эмпирическое приобщение к нему удовлетворяет все интеллектуальные и философские запросы человека. Все вопросы, которые когда-либо задавались, получают ответ или исчезает потребность задавать какие бы то ни было вопросы.
      Наибольшее приближение к описанию этого переживания дает индийское представление о сатчитананда.

                Гроф Станислав. Путешествие в поисках себя. ModernLib.ru›…grof_stanislav/puteshestvie…poiskah…

   А вот отрывок из отчёта человека, пережившего опыт  Космического сознания:

   «В предыдущем психоделическом сеансе я пережил и принял философию индийского представления о Вселенной как ЛИЛЕ, Божественной игре. В этой космической игре в прятки на каком-то уровне всё уже познано и всё уже произошло. Единственная задача человека - поднять покрывало невежества и уловить это. То, что я переживал сейчас, было новым и волнующим. ИСТИННАЯ ЭВОЛЮЦИЯ КАЗАЛАСЬ РЕАЛЬНОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ, И КАЖДЫЙ ИЗ НАС МОГ СЫГРАТЬ В ЭТОМ ВАЖНУЮ РОЛЬ».

                Там же

  Я специально выделил  последнюю фразу, поскольку высказанная в ней мысль перекликается с конечной целью исихазма:  истинная  эволюция РЕАЛЬНО ВОЗМОЖНА, и каждый человек может, а по большому счёту, и должен сыграть в этом свою роль. И ЕДИНСТВЕННАЯ ЗАДАЧА ЧЕЛОВЕКА – «поднять покрывало невежества», то есть, как в исихазме, конечная цель человека – достигнув рая в себе самом, всю землю превратить в рай, выйти за  пределы «тварного» мира в мир «умопредставляемый»  и передать себя самого Богу, чтобы Бог дал ему Себя Самого.

                МИСТИКА В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОМ ХРИСТИАНСТВЕ

  В западном христианстве  тоже были свои мистики, но европейская  мистика по характеру сильно отличалась от ромейской. Ни в католичестве, ни тем более в протентантизме не сложилось разработанной системы какой-либо психотехники,  и трансперсональные переживания возникали обычно  спонтанно и время от времени. Католическая церковь в средние века напоминает мне современную Америку  в её притязаниях на монопольное обладание  истиной. Только США знают истину в последней инстанции и поэтому имеют право всех поучать, указывать, кому и как следует поступать, а для ослушников есть инквизиция в виде ковровых бомбардировок или организованных искусственно военных переворотов и «цветных революций». Точно также католическая доктрина подчёркивала свою монополию в деле спасения верующих,  мистики же портили эту картину, поскольку, даже признавая авторитет церкви, всё же спасались через свой индивидуальный  духовный опыт, и церковь оказывалась как бы не у дел. Это уже попахивало непослушанием и ересью, но даже если мистик не вступал в противоречие с церковными догматами, личный мистический опыт в лучшем случае был делом лишним и не нужным, поскольку церковь предлагала  более лёгкий способ спасения при помощи индульгенций. Она  внушала прихожанам, что христианские святые приобрели праведной жизнью такое количество заслуг, что их с лихвой хватит и на простых грешников: купил индульгенцию – и вместе с нею получил долю от этих сверхдостаточных заслуг. То есть, ещё задолго до возникновения «свободы и демократии», то есть, капитализма, главным, в том числе и в духовной жизни, были деньги – по крайней мере, в делах церковных. Церковь брала на себя миссию перераспределения «избыточных» святых заслуг через индульгенции, и за этот «сервис» брала заслуженную плату, а по отношению к мистикам выступала жёстким цензором их мистического опыта на соответствие церковным догматам, и не дай Бог в чём-то этим догмам не соответствовать!
    Была ещё одна важная причина, заставлявшая если не отрицать индивидуальный  мистический опыт, то воспринимать его как нечто чуждое, «из другой оперы».  Католическая церковь взяла на вооружение левополушарное рационалистическое учение Аристотеля с его формальной логикой,  и с рационалистических позиций церковные схоласты логически доказывали  бытие Бога. Исихаст не нуждался в доказательствах, бытие Бога он познавал через личный мистический опыт, для католика же этот путь был закрыт, поэтому ему нужны были доказательства. И в этом пункте кардинально разошлись западная и восточная церкви, а поскольку религия относится к области духовного и влияет на формирование менталитета, разошлись западная и восточная цивилизации. Как писал Киплинг, «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда». И не сходились в течение многих веков, лишь во второй половине XX  европейский мир начинает интересоваться восточной мистикой. После Фрейда и Юнга европейцы и американцы  открывают  для себя то, что на Востоке известно с древности, возникает трансперсональная психология, создаются психотехники, позволяющие проникнуть в мир сверхзознательного в человеке. Но изначально формирование сознания европейцев строилось на рационализме.
  Разница между духовной Ромеей и рационалистической средневековой Европой наглядно видна на таком примере. Известный ромейский философ-рационалист, ученик Аристотеля и последователь Фомы Аквинского, последовательно боровшийся с исихазмом, по совету Григория Паламы побывал на Афоне, чтобы воочию увидеть духовные практики афонских монахов. Увиденное привело его в негодование. Вот как он описал свои впечатления в письме к некоему  Игнатию:

«Они посвятили меня в свои чудовищные и абсурдные верования, описывать которые унизительно для человека, обладающего хоть каким-то РАЗУМОМ (выделено мною. – В.Г.)  или хоть малой каплей здравого смысла, – верования, являющиеся следствием ошибочных убеждений и пылкого воображения. Они сообщили мне об удивительном разлучении и воссоединении разума и души, о связи души с демоном, о различии между красным и белым светом, о разумных входах и выходах, производимых ноздрями при дыхании, о заслонах вокруг пупа и, наконец, о видении душой нашего Господа, каковое видение осязаемым образом и во полной сердечной уверенности происходит внутри пупа».
                Цит. по: Е.А. Торчинов. Религии мира: опыт запредельного
   То, что вызвало в нём такой шок, было не чем иным, как дыхательными упражнениями  для достижения контроля над психическими процессами, сосредоточение на психических центрах тела («киноварные поля» даосизма, чакры индийских традиций), созерцание световых феноменов и теория символики цвета (тантрическая йога промежуточного состояния и др.),

  В борьбе против исихазма Варлаам потерпел поражение,  и его учение было объявлено еретическим. Он вынужден был эмигрировать  в Европу, и там со своими «разумными» взглядами  и «здравым смыслом» пришёлся ко двору. В историю он вошёл как Варлаам Калабрийский  и сделал хорошую карьеру в лоне Римско-католической церкви, получив   сан епископа. Восточное же православие пошло по пути исихазма.
   Католической догматике чужда была идея обожения, соединения тварного и нетварного. Практически не знает католицизм и отшельничества как формы индивидуального спасения. В связи с быстрым и бурным развитием  рациональной философии – схоластики (с XI в.),  в католичестве возникло противостояние между рациональным (философским) и иррациональным (мистическим), чего не знали ромейское православие и вообще весь Восток.  Конечно, никакая оппозиция не бывает безусловной и не отменяет взаимодействия с оппонентами и взаимовлияния. История католичества знает великих мистиков, канонизированных церковью – хотя часто канонизация их происходила очень неохотно и с большими сомнениями в их святости. Мистик Бернар Клевросский ещё при жизни снискал себе славу святого, хотя он не верил с силу разума, логики в деле познания Бога и божьего мира. Мир, и тем более создавший его Бог, считал он – неразрешимая для холодного человеческого рассудка тайна. Лишь молитва, душевный подъём, сердечное волнение могут привести к откровению свыше, мгновенному озарению – и тогда откроются  высшие знания, недоступные умствующим схоластам. О таком озарении, переживании божественного всеединства, напоминающем приведенное выше описание  трансперсонального опыта одного из участников ЛСД-сеанса, проводимого С.Грофом,  рассказала католическая святая Тереза Авильская:

   «Однажды во время молитвы я получила возможность сразу постигнуть, каким образом все вещи могут быть созерцаемы в Боге и содержаться в Нём. Я видела их не в их обычной форме, однако с поразительной ясностью, и вид их остался живо запечатленным в моей душе. Это одна из наиболее выдающихся милостей, дарованных мне Богом [...] Вид этот был до такой степени утончённый и нежный, что описать его нет возможности».

Мистика Церкви и мистика западных верований. azbyka.ru›Библиотека›…-zapadnykh-verovanij/2

   Признанный церковью еретиком Мейстер  Экхарт был прекрасно образован схоластически, однако в основу своей философии клал не интеллектуальные рассуждения, а личный трансперсональный опыт, на что он сам постоянно указывал и стремился побудить людей к созерцанию, ведущему к переживанию божественного всеединства.  Идеи Экхарта,  его учение о полном единении души и Бога и мира в некоторой исходной точке, оказали весьма значительное влияние на немецкую  философию  (в частности, философию Шеллинга) и богословие. Можно привести в качестве примера ещё несколько  цитат из европейских мистиков, но, думаю, сказанного достаточно. В целом же средневековый католицизм – это царство схоластики в ущерб духовной, трансперсональной форме познания.  Кроме того, напомню, в отличие от восточной мистики, и в частности ромейского православия, в европейском христианстве не сложилось целостной теории и практики  вроде индийской йоги или ромейского исихазма. Вместо целенаправленных технологий,  в основе западного мистицизма  - подобный индийскому бхати эмоциональный подъём, почти чувственная экзальтация и всеохватывающая любовь к Богу. Имеют место мистические переживания и в протестантизме – у квакеров, пятидесятников, верящих в возможность стяжания Святого Духа каждым человеком в своём личном опыте, католиков-пятидесятников и некоторых других сектах.

            БОГ УПОДОБИЛСЯ ЧЕЛОВЕКУ ИЛИ ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН УПОДОБИТЬСЯ БОГУ?

     Ещё одно чень важное отличие католицизма от православия: в  католичестве упор сделан на ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ  природу Христа, и поэтому главным праздником у них до сих пор остаётся Рождество Христово, для православных же ромеев важна была его БОЖЕСТВЕННАЯ природа, и главными их праздниками были  Пасха и Духов День, когда божественная сущность Христа проявилась в полной мере.

  «Нет гнезда выше орлиного, нет праздника выше Рождества — это немецкая пословица. Почему «нет выше»? Да потому, что Рождество Христово есть Боговоплощение: Бог вочеловечился, говорится в Символе веры. То есть Бог так любит меня, что уподобился мне! Значит… значит, я этого достоин (вспомним рекламные слоганы). Это лестно мне, а главное: стало быть, я имею право осознать себя, человека, точкой отсчета и мерилом всего. […]
    Пасха и Воскресение не льстят мне, а призывают стать лучше: «Последуй за Мною, взяв крест».
Свой крест, который тебе достался в жизни. Отсчитывай не от себя любимого, а от Бога, от Христа, от идеала, наконец…
   Короче говоря, в «рождественском» христианстве главное событие — наличный факт уподобления Бога человеку, а в «пасхальном» — призыв Христа к человеку уподобиться Ему, Богу; «отсчет» ведется с противоположных «концов».

                Валентин Семёнович НЕПОМНЯЩИЙ: интервью. sinergia-lib.ru›index.php…

  Православный человек должен уподобиться Богу («Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный»), от католика этого не требовалось, Отец Небесный сам ему уподобился.  Задатки для уподобления в православного человека Богом заложены  («Царство Божие внутри вас есть»), но нужны многие и многие усилия, нужен подвиг, чтобы возвысится над своей тварной природой,  католик же и так хорош. Это убеждение нашло дальнейшее развитие в протестантизме: испытавший спонтанный мистический опыт РАССУЖДАЛ логически (он же последователь Аристотеля!): раз у меня есть мистические переживания, значит, я у Бога на особом счету, я – избранный, на мне благодать Божия. Протестант Оливер Кромвель, имевший опыт мистических переживаний,  мучился вопросом, можно ли их совместить с его кровавыми деяниями и на смертном одре умолял пресвитеров ответить, не отнимется ли у него благодать из-за пролитой им крови.  США строились в основном протестантами, и в американском  менталитете сформировалось то, что нам, русским, особенно отвратительно в американцах – убеждённость, что они – нация, на которой лежит божья благодать.  Не знаю, были ли мистические переживания, как у Кромвеля,  у президента Обамы (думаю, вряд ли), но кромвелевские сомнения ему явно не ведомы. Ведёт он себя так, будто на нём благодать и не сомневается в том, что, несмотря на то, что благодаря его президентским усилиям, за время его правления пролиты реки крови, он носит звание  лауреата  нобелевской премии мира заслуженно.  И всем американцам он не устаёт внушать, что они избранные, и сколько бы «свободы и демократии», то есть, крови, голода и болезней не несли миру, благодать у них не отнимется. Славянофил  И.В. Киреевский писал:

    «Западный, говоря вообще, почти всегда доволен своим нравственным состоянием, почти каждый из европейцев всегда готов, с гордостью ударяя себя по сердцу, говорить себе и другим, что совесть его вполне спокойна, что он совершенно чист перед Богом и людьми, что он одного только просит у Бога, чтобы другие люди все были на него похожи. Если же случится, что самые наружные действия его придут в противоречие с общепринятыми понятиями о нравственности, он выдумывает себе особую, оригинальную систему нравственности, вследствие которой его совесть опять успокоивается».

                И.В. Киреевский. О характере просвещения Европы и его отнишении к просвещению России.
                psylib.org.ua›Каталог›kiree01

  Этот дух избранничества, благодати  способен, как заразная болезнь,  поразить даже не принадлежащего к американской нации ни по крови, ни по паспорту. Видимо отсюда у наших российских американофилов-либералов  гипертрофированное   самомнение, чувство собственной  избранности, дающее им право презирать и оскорблять тех, кто лучше и благороднее их:

   «Страну населяет звероподобный сброд, которому просто нельзя давать возможность свободно выбирать. Этот сброд должен мычать в стойле, а не ломиться грязными копытами в мой уютный кондиционированный офис».
                Юрий Гусаков               
«Меня от дебилов тошнит, от РУССКИХ ДЕБИЛОВ, у которых нет ничего за душой кроме болтовни и претензии на «великость», вы – ничтожные дешевые глупые уроды, о которых стыдно даже марать руки».

                Лена Хейдиз, художник       
    «Я русский, но я всерьез думаю, что логика, которой руководствуется сейчас мой народ, сродни логике бешеной собаки. Бешеная собака смертельно больна, ей осталось жить три — максимум семь дней».

                Валерий Панюшкин, журналист и литератор

   «Страна не такова, чтобы ей соответствовать!.. Ее надо тащить за собой, дуру толстожопую (уровень культуры-то каков, какое воспитание аристократическое. – В.Г.) , косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же ****ским, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым, как народ».

                Татьяна Толстая, писательница, публицист,  телеведущая, любительница ненормативной лексики
               
        «Сначала 1917 год, потом сразу 1937-й. Два подряд уничтожения элиты привели к тому, что Россия стала страной генетического отребья. Я бы вообще запретила эту страну».

                Ксения Собчак, теле- и радиоведущая, журналистка

   «Русских нельзя с правами пускать в европейскую цивилизацию их положили у параши, и правильно сделали».  «Жалкие, несостоятельные в духовном плане, трусливые спят у параши и никаких прав не имеют. Если таким давать права, понизится общий уровень человечества».

                ds.ru

    «Я никогда не праздную 9 Мая и никому не советую этого делать… все прогрессивное человечество, если и хочет, то скромненько и без особого шика что-то празднует. А устраивать такие парады, как у нас, могут только законченные лузеры, продувшие все остальное, которым нужен миф, доказывающий им самим, что они ещё что-то значат».

                Правда.ру   

  Перефразируя Лермонтова, подытожим эти свидетельства мании величия:  «Всё это было бы смешно, когда бы не было так гнусно» и вернёмся к теме «Запад есть Запад, Восток есть Восток».
  Хотя средневековый католик и убежден, что Бог его любит на столько, что сам уподобился ему, всё же сознаёт, что он греховен (безгрешен только папа) и боится мук ада после смерти и наказаний при жизни. Христос не открыл католику  путь для полного преодоления греховности, какой он открыл православному.  И рационалист-католик нашёл вполне рационалистический способ выбраться из этого тупика: церковь учила, что спастись от расплаты за свои грехи, которые ты не можешь не совершать в силу своей греховной природы, можно, совершая добрые дела – помогая бедным, больным, униженным, и т.д. В средние века, как я уже писал выше,  можно было даже купить спасение грехов за деньги и получить церковную справку-индульгенцию: такие-то грехи оплачены.  Но если не успеешь до конца жизни искупить благотворительностью свои грехи или не хватит денег на индульгенции, не беда – когда помрёшь, пройдёшь через чистилище, где смоешь все оставшиеся грехи (если их не слишком много), как грязь в бане, и уже чистеньким потопаешь прямёхонько в рай. Таким образом, отношение западного человека к религии было чисто прагматическим: спасение можно купить или отработать на общественно-полезных работах, как хулигану, попавшему на пятнадцать суток в милицию. И это вполне в духе западного человека – по природе своей он больше рационалист, прагматик, ЭКСТРАВЕРТ, стремящийся выразить себя во внешнем мире, в практической работе, чтобы сделать окружающий его мир более упорядоченным, приятным для жизни, комфортным. И западноевропейское христианство  более приятно и комфортно, чем ромейское православие, которое исходило из того, что Христос пришёл на землю не только для того, чтобы искупить грехи человечества, а чтобы оно, искупив, «стряхнуло с себя ветхого Адама», то есть, духовно преобразилось.

   «Православная культура не знает человеческой деятельности в чистом виде. Это всегда деятельность человека в диалоге с Богом. Отсюда покаяние в православии – не возмещение грехов добрыми делами или тем более деньгами, как в католичестве. Оно требует ЦЕЛОСТНОГО ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА, «УМОПЕРЕМЕНЫ» (выделено мною. – В.Г.).

                Ионов И.Н. Российская цивилизация,  IX  - начало XX в.: Учеб. для 10-11 кл.общеобразоват.учреждений. - М.:Просвещение, 1998.

   Поэтому внимание православного человека направлено не столько вовне, на окружающий его мир, сколько внутрь себя. Православный человек – ИНТРОВЕРТ, духовно преобразующий себя самого, и он стремится не столько к преобразованию внешнего мира и приспособлению его для своих надобностей, сколько к его ОДУХОТВОРЕНИЮ.

                «КРОМЕ ОБРЯДНОСТИ – НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ»

  Подведём итог. Важнейшее отличие западноевропейского католичества от ромейского православия заключается в том, что для первого был характерен РАЦИОНАЛИЗМ, левополушарность, логический, рациональный подход к вере, а для второго – СПИРИТУАЛИЗМ, правополушарность, трактовка мира и Бога, исходящая из их рациональной непознаваемости. Познать мир и Бога можно не умом, не логическим рассуждением, а через Святого Духа (говоря современным языком, через интуицию, сверхсознание), в мистическом единении с Богом.
  Корни этого различия, его первопричину понял ещё в середине XIX века славянофил И.В. Киреевский: западноевропейская цивилизация является наследницей Римской империи, в ромейской цивилизации римское наследие смешалось и растворилось в цивилизации восточной. Напомню: Ромейская империя располагалась на перекрёстке между Востоком и Западом, римлян было относительно немного, Большую часть составляли Греки, сирийцы, евреи, армяне, грузины и копты. Киреевский писал:

   «Влияние живых ещё развалин, уцелевших от разрушения остатков старой римской образованности, на новорождающуюся образованность Запада было всеобъемлющее. Проникая в самое основное строение общественных отношений, в законы, в язык, в нравы, в обычаи, в первое развитие наук и искусств европейских, Древний Рим должен был поневоле сообщить более или менее всем отношениям западного человека тот особенный характер, которым сам он отличался от других народов; и этот особенный характер всей совокупности отношений, окружающих человека, по необходимости должен был проникнуть в самый, так сказать, внутренний состав его жизни, переобразовывая более или менее все другие влияния согласно своему господствующему направлению.
Потому главная особенность умственного характера Рима должна была отразиться и в умственной особенности Запада. Но если мы захотим эту господствующую особенность римского образования выразить одною общею формулою, то не ошибемся, кажется, если скажем, что отличительный склад римского ума заключался в том именно, что в нём наружная рассудочность брала перевес над внутреннею сущностью вещей. […]
Тот же характер видим мы в самых знаменитых законах римских, где стройность внешней формальности доведена до столь изумительного логического совершенства при изумительном тоже отсутствии внутренней справедливости. То же наружное сцепление мыслей на счет внутренней, живой полноты смысла представляет нам и религия римская, за внешними обрядами почти забывшая их таинственное значение… […]Аристотель, никогда не понятый вполне, но до бесконечности изучаемый в частностях, был, как известно, душою схоластики, которая, в свою очередь, была представительницею всего умственного развития тогдашней Европы и самым ясным его выражением. […] Живое, цельное понимание внутренней, духовной жизни и живое, непредупрежденное созерцание внешней природы равно изгонялись из оцепленного круга западного мышления, первое под именем «мистики», - по натуре своей ненавистной для схоластической рассудочности (сюда относилась и та сторона учения Православной Церкви, которая не согласовалась с западными системами), - второе преследовалось прямо под именем «безбожия» (сюда относились те открытия в науках, которые разноречили с современным понятием богословов). Ибо схоластика сковала свою веру с своим тесным разумением науки в одну неразрывную судьбу.Потому когда со взятием Константинополя свежий, неиспорченный воздух греческой мысли повеял с Востока на Запад и мыслящий человек на Западе вздохнул легче и свободнее, то всё здание схоластики мгновенно разрушилось. Однако же следы схоластической односторонности остались на умах, ею воспитанных. Предмет мышления стал другой, и направление иное, но тот же перевес рассудочности и та же слепота к живым истинам сохранились почти по-прежнему. […]Между тем в то же время, как римское богословие развивалось посредством схоластической философии, писатели Восточной Церкви, не увлекаясь в односторонность силлогистических построений, держались постоянно той полноты и цельности умозрения, которые составляют отличительный признак христианского любомудрия. Ибо не надобно забывать, что всё современное просвещение тогда сосредоточивалось в Византии. Древние писатели христианские и языческие, и особенно писатели-философы, были коротко знакомы образованным грекам - и очевидные следы их основательного изучения видны в большей части духовных творений, до самой половины XV века; между тем как Запад, необразованный и, можно даже сказать, невежественный сравнительно с Византией, до самого почти XIV века обращался в своем мышлении почти единственно в кругу одних латинских писателей, за исключением только немногих греческих.[…]Отсюда, кроме различия понятий, на Востоке и Западе происходит еще различие и в самом СПОСОБЕ (выделено автором. – В.Г.)  мышления богословско-философском. Ибо, стремясь к истине умозрения, восточные мыслители заботятся прежде всего о правильности внутреннего состояния мыслящего духа, западные - более о внешней связи понятий. Восточные для достижения полноты истины ищут внутренней цельности разума, того, так сказать, средоточия умственных сил, где все отдельные деятельности духа сливаются в одно живое и высшее единство. Западные, напротив того, полагают, что достижение полной истины возможно и для разделившихся сил ума, самодвижно действующих в своей одинокой отдельности. Одним чувством понимают они нравственное, другим - изящное; полезное - опять особым смыслом; истинное понимают они отвлеченным рассудком - и ни одна способность не знает, что делает другая, покуда её действие совершится. Каждый путь, как предполагают они, ведёт к последней цели, прежде чем все пути сойдутся в одно совокупное движение. Бесчувственный холод рассуждения и крайнее увлечение сердечных движений почитают они равно законными состояниями человека; и когда в XIV веке узнали ученые Запада о стремлении восточных созерцателей сохранять безмятежность внутренней цельности духа, - то издевались над этою мыслию, изобретая для неё всякого рода насмешливые прозвания.

                И.В. Киреевский. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России.
dugward.ru›…kireevskiy/kireevskiy_prosv_evrop.html

  Однажды в одной из телепередач кому-то из приглашённых ведущий задал вопрос: есть ли разница между православием и католицизмом, на что гость ответил: «Кроме обрядности – никакой разницы». Приведённый в данной главе материал убедительно (я надеюсь) опровергает это поверхностное утверждение. Оставим в стороне вопрос о том, что лучше- православие или католицизм. Главное, что важно уяснить – то, что это разные, хотя и выросшие из одного корня, растения, разные по духу, по мироощущению, пониманию морали.

                ПРИЛОЖЕНИЕ

   В данном приложении представлена антология текстов ромейских исихастов, в которых описаны психотехники   «умной молитвы», содержащихся в  книге «Откровенные рассказы странника духовному  своему отцу» ( azbyka.ru›…otkrovennye-rasskazy-strannika…otcu/), написанной неизвестным автором во второй половине XIX века и изданной в 1911 году.
Эта книга – одна из самых замечательных книг о молитве. Учиться непрестанной Иисусовой молитве по ней благословляли святитель Феофан Затворник и оптинские старцы. На ней воспиталось несколько поколений православных людей.Написана неизвестным автором во второй половине 19 века и издана впервые в 1911 году.
Откровенные рассказы странника духовному своему отцу
azbyka.ru›…otkrovennye-rasskazy-strannika…otcu/


СВЯТООТЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ О ВНУТРЕННЕЙ СЕРДЕЧНОЙ МОЛИТВЕ

А. Ряд первый

НАСТАВЛЕНИЯ св. СИМЕОНА НОВОГО БОГОСЛОВА

СИМЕОН НОВЫЙ БОГОСЛОВ  (2-я пол. 10 — нач. 11 в.) — византийскийбогослов, поэт и мистик. Основным источником биографических сведений о нем служит “Житие”, написанноеего учеником Никитой Стифатом. Согласно хронологии бельгийского ученого И. Озэрра, Симеон родился в949 (по хронологии греческого патролога П. Христу — в 956) в Пафлагонии в аристократической семье. С 11лет жил в Константинополе и делал успешную придворную карьеру, однако в возрасте 27 лет под влияниемсвоего духовного наставника, монаха Студийского монастыря Симеона Благоговейного, оставил мир ипоступил в Студийский монастырь. В возрасте 31 года стал игуменом монастыря св. МамантаКсирокерского, которым руководил свыше 20 лет. Мистическое учение Симеона вызвало воинственнуюоппозицию, которую возглавил митрополит Стефан Никомидийский; под его влиянием церковный Синодоколо 1005 изгнал Симеона из Константинополя. Умер в монастыре св. Марины в 1022 (согласно П. Христу— в 1037). Память его в Православной Церкви совершается 12 марта.

                ***

  Св. Симеон Новый Богослов излагает способ вхождения в сердце в изображении третьего образа молитвы, в 68-м слове.
Третий образ молитвы воистину дивен есть и неизъясним, и для тех, которые не знают его опытно, не только неудобопонятен, но кажется даже невероятным. И в самом деле в наши времена сей образ молитвы встречается у немногих, между тем как им бывают уничтожаемы козни и хитрости, какие бы ни употребляли демоны, чтобы отвлечь ум к помыслам многим и разнообразным. Ибо тогда ум, будучи свободен от всего, имеет благовремение, без всякой помехи, исследовать наносимые демонами помыслы, и с великим удобством отгонять их и чистым сердцем приносить молитвы свои Богу.
Изложив затем условия для успеха в сем образе молитвы, именно: совершенное послушание, и блюдение совести своей чистою, и в отношении к Богу, и в отношении к людям, и в отношении к вещам, и внушив все делать так, как бы ты был пред лицом Бога, продолжает он:
Действуя таким образом, ты уровняешь себе истинную и незаблудную стезю к третьему образу молитвы, который есть следующий: ум да хранит сердце в то время, как молится, и внутрь его да вращается неотходно, и оттуда из глубины сердца да воссылает молитвы к Богу.
В этом все: трудись так, пока вкусишь Господа. Когда же, наконец, ум там, внутрь сердца, вкусит и сердцем ощутит, яко благ Господь; тогда не захочет уже отдаляться от места сердечного; тогда скажет и он, как св. Петр: добро есть нам зде быти, и уже всегда станет взирать туда внутрь сердца и там неисходно вращаться, отгоняя все помыслы, всеваемые диаволом.
Для тех, которые никакого не имеют понятия о сем деле и не знают его, оно большею частию кажется трудноватым и утеснительным. Но те, которые вкусили сладости, какую оно имеет, и усладились ею в глубине сердца своего, эти взывают со св. Павлом и говорят: кто ны разлучит от любве Христовы и проч. Почему св. отцы наши, слыша Господа, говорящего, что из сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы и что сия суть сквернящая человека, слыша также, что в другом месте Евангелия заповедуется нам очищать внутреннее стклянницы, да будет и внешнее ее чисто, оставили всякое другое духовное дело и стали всецело подвизаться в этом одном делании, т. е. в хранении сердца, будучи уверены, что вместе с этим деланием удобно стяжут всякую добродетель, а без него не могут успеть ни в одной. Они все в нем преимущественно упражнялись и писали о нем. Кто хочет, пусть читает писания их, пусть прочитает, что написал о сем Марк подвижник, что сказал Иоанн Лествичник, препод. Исихий, Филофей Синайский, авва Исаия, Варсонофий Великий и другие.
Если желаешь научиться тому, как следует сие делать (т. е. входить в сердце и быть там), я скажу тебе об этом.
Три вещи надлежит тебе соблюсти прежде всего другого: беспопечение о всем, даже благословном, а не только не благословном и суетном, или иначе умертвие всему, совесть чистую во всем, так чтобы она ни в чем не обличала тебя, и совершенное беспристрастие, чтоб помысл твой не клонился ни к какой вещи. Потом сядь в каком-либо особенном и безмолвном месте уединенно, затвори двери, отвлеки ум свой от всякой временной и суетной вещи, склонись к груди головою своею, и таким образом стой вниманием внутри себя самого (не в голове, а в сердце), возвращая туда и ум свой и чувственные очи свои и приудерживая несколько дыхание свое. Там имея ум свой, стараясь всячески обрести его, где сердце, чтобы обретши его, там уже всецело пребывал ум твой. Вначале найдешь ты там внутри тьму некую, и жесткость; но после, если будешь продолжать это дело внимания непрестанно день и ночь, обретешь некую непрестанную радость. Ум, подвизаясь в сем, улучит место сердца, и тогда тотчас увидит там внутри такие вещи, каких никогда не видывал и не знал. С сего момента, с какой бы стороны ни возник и не показался какой-либо помысл, прежде чем войдет он внутрь и помыслится, или вообразится, ум тотчас прогонит его оттуда и уничтожит именем Иисусовым, т. е. Господи, Иисусе Христе, помилуй мя; с сего также времени, ум начнет иметь гнев на демонов, гнать их и поражать. Прочее же, что обыкновенно последует за сим деланием, с Божиею помощью, сам из опыта узнаешь, храня внимание и держа Иисуса, т. е. молитву Его: Господи Иисусе Христе, помилуй мя!

НАСТАВЛЕНИЯ св. ГРИГОРИЯ СИНАИТА


  Григорий Синаит, преподобный:(1260-е – 1340-е гг.) – основоположник исихазма, свёл воедино аскетические учения Лествичника, Симеона Нового Богослова, Никиты Стифата, Филофея Синаита. Его труды посвящены обоснованию и описанию духовного опыта и практики православного монашества. Учение Григория Синаита в основном сконцентрировано на теме хранения ума и сердечной молитвы. Святого Григория Синаита можно считать главным вдохновителем исихастского возрождения XIV века; его сочинения занимают в "Добротолюбии" одно из важнейших мест. Эпоха Григоряи Синаита была бурная, из-за набегов и войн он был вынужден много путешестовать: Кипр, Синай, Палестина, Критская пустынь, Афон, Парорийская пустынь (возле границы между Болгарией и Византией), снова Афон, Парория. Множество греков, сербов, болгар и румын шли к нему в послушание. Один из них, Феодосий, после смерти Григория основал монастырь на горе Килифарево, недалеко от города Тырнов. Эта обитель воспитала великих монахов и пастырей, благодаря которым исихастское духовное учение будет распространяться по всему славянскому миру – Евфимия, патриарха Тырновского, Ромила и Григория Исихаста, проповедовавших священное безмолвие при поддержке князя Лазаря в Сербии, Киприана, митрополита Киевского, принесшего исихазм на Русь, где столетие спустя будет подвизаться, глубоко впитавший учение Григория Синаита преподобный Нил Сорский (1433-1508). Хотя лично Григорий Синаит не участвовал в исихастских спорах, но многие его ученики – в особенности один из них, который в дальнейшем стал патриархом константинопольским Каллистом I, - твердо поддерживали защитника священного безмолвия, святого Григория Паламу.

                * * *

Св. Григорий Синаит излагает учение о внутренней в сердце молитве и о способе навыкновения ей в трех своих статьях о безмолвии и молитве, помещенных в Добротолюбии часть 1-я стр. 112-119. Вот сокращенное извлечение из них:
Следовало бы нам, приняв духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, херувимски беседовать с Господом; но мы, не разумея величия, чести и славы благодати возрождения, и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно чрез исполнение заповедей, и востечь до состояния умного созерцания, предаемся нерадению, чрез что впадаем в страстные навыки и низвергаемся в бездну нечувствия и мрака. Бывает и то, что мы даже мало помним, есть ли Бог, а каковы мы должны быть, как чада Божии по благодати, о том совсем не знаем. Веруем, но верою не действенною, и по обновлении духом в крещении, не перестаем жить плотски. Если иногда, покаявшись, и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешне, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями. Так до самой смерти пребываем мы мертвыми духом, живя и действуя не о Христе, и не соответствуя тому определению, что рожденное от духа должно быть духовно.
Между тем принятое нами во святом крещении о Христе Иисусе не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище в землю. А благоразумие и благодарность требуют позаботиться о том, чтоб открыть его и привесть в явность. Как же это?
К этому ведут следующие два способа: во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск; во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанною памятию о Боге. И первое средство могущественно; но второе могущественнее, так что и первое получает от него полную свою силу. Посему, если искренно хотим раскрыть сокрытое в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению и иметь в сердце это одно дело молитвы, безвидно, не воображенно, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви к Господу.
Действие сей молитвы в сердце бывает двояким образом; иногда ум предваряет, прилепляясь к Господу в сердце непрестанною памятию, иногда действие молитвы, само подвигшись предварительно огнем веселия, привлекает ум в сердце, и привязывает его к призыванию Господа Иисуса и к благоговейному пред ним предстоянию. В первом случае действие молитвы начинает открываться, по умалении страстей чрез исполнение заповедей, теплотою сердечною, вследствие усиленного призывания Господа Иисуса; во втором дух привлекает ум к сердцу и водружает его там в глубине, удерживая от обычного скитания. От этих двух видов молитвы и ум бывает, то деятельным, то созерцательным: деянием он с помощью Божией побеждает страсти, а созерцанием зрит Бога, сколько это доступно человеку.
Деятельная умно-сердечная молитва совершается так: сядь на стульце до одну пядь вышиною, низведи ум свой из головы в сердце, и придержи его там: и оттоле взывай умно-сердечно: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя»! Удерживай при этом и дыхание, чтоб недерзостно дышать, потому что это может рассеявать мысли. Если увидишь, что возникают помыслы, не внимай им, хотя бы они были простые и добрые, а не только суетные и нечистые. Заключая ум в сердце и призывая Господа Иисуса часто и терпеливо, ты скоро сокрушишь такие помыслы и истребишь, поражая невидимо Божественным именем. Св. Лествичник говорит: Иисусовым именем бей ратников; крепче этого оружия нет другого ни на небе, ни на земле.
Когда в таком труде изнеможет ум, и возболезнуют тело и сердце от напряженного водружения частого призывания Господа Иисуса, тогда встань и пой, или упражняйся в размышлении о каком-либо месте Писания, или в памяти о смерти, или займись чтением, или рукоделием, или другим чем.
Когда возмешься за это дело молитвы, тогда тебе прилично читать только такие книги, в которых излагаются учения о внутренней жизни, о трезвении и молитве, именно Лествицу, слова Исаака Сирианина, аскетические книги Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, Исихия, Филофея Синайского и другие подобные писания. Писания иного рода все оставь до времени, не ради того, чтоб они были нехороши, а ради того, что тебе неблаговременно заниматься ими, при настоящем твоем настроении и стремлении: они могут отводить ум твой от молитвы. Читай немного, но с углублением и усвоением.
Не оставляй и молитвословия. Иные держат большое молитвенное правило, иные совсем оставляют молитвенник, молясь Господу одною умною молитвою. Ты же избери средину: не набирай много молитв, ибо отсюда смущение, но и вовсе не оставляй их, на случай немощи и расслабления. Если видишь, что молитва действует в тебе и не перестает сама двигаться в сердце твоем, не оставляй ее и не берись за молитвенник. Это значило бы оставить Бога внутрь, выйти оттуда, и извне простирать к нему беседу. Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить. и даже без меры, чтобы непрестанно быть в этом многомолитвии и разномолитвии, пока от такого приболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начнется в нем действие молитвы. Кто же вкусит наконец этой благодати, тому надо молитвословить в меру, а больше пребывать в умной молитве, как заповедали отцы. В случае расслабления внутреннего, надо молитвословить, или прочитывать отеческие писания. Употребление весел излишне, когда ветер надул паруса: они нужны тогда, когда падет ветер и ладья остановится.
Великое орудие имеет на врагов тот, кто в молитве держит плач сокрушенный, чтобы не впасть в самомнение от обрадования, подаваемого молитвою. Хранящий такую радосто-печаль избегнет всякого вреда. Настоящая не прелестная внутренняя молитва есть та, в которой теплота, от молитвы Иисусовой исходя, влагает огнь в землю сердца и попаляет страсти, как терние. Она веселием и миром осеняет душу, и приходит не от десныя или шуия страны, ни даже свыше, но проторгается из сердца, как источник воды, от животворящего Духа. Эту одну возлюби и возревнуй стяжать в сердце твоем, храня ум всегда не мечтательным. С нею не бойся ничего; ибо Тот, Кто сказал: дерзайте, Аз есмь, не бойтеся, – Сам с нами.

НАСТАВЛЕНИЯ НИКИФОРА МОНАХА
               
В свое время деятельность греческого монаха Никифора, жившего в XV столетии, привела к самым неожиданным последствиям, которые вряд ли мог прогнозировать сам Никифор, старательно переписавший некогда Евангелие от Иоанна. Дело в том, что данное Евангелие монах, посвященный в тайны Суфитов, переписал не просто так, а с некоторыми изменениями против канонического текста, а также снабдив его подробным комментарием, озаглавленным "Левитикон". Целью Никифора было ввести понятия ордена Суфитов в христианство, и вскоре под его началом даже образовалась секта, сделавшая "Левитикон" своей новой Библией – но гонения истребили их.
В этой достаточно банальной истории не было бы ничего особенного, если бы сотни лет спустя после написания рукописи Никифора она не нашла довольно неожиданное продолжение. Случилось так, что в 1815 году сочинение Никифора приобрел Фабре, руководитель тайного общества "Новые рыцари храма", и решил сделать злосчастный "Левитикон" неотъемлемой частью своего общества, таким образом превратив его в обычную схизматическую секту. Трудно сказать, почему Фабре решился на такой поступок, однако сочинение монаха Никифора, которое в свое время не принесло счастья ни самому автору, ни его последователям, оказало тлетворное влияние и на "Новых рыцарей храма". Именно эта незадачливая рукопись и стала причиной раскола ордена, и только небольшая часть "Рыцарей" решилась-таки принять новое учение. Они даже основали на основе "Левитикона" новую литургию, которую обнародовали в 1833 году, однако дебют оказался явно неудачным – вместо благоговения литургия, основанная на учении монаха Никифора, вызвала в церкви только неуместный смех.
                Дмитрий и Надежда Зима
               
                * * *
Никифор монах свое наставление о вхождении в сердце излагает в своей статье о трезвении и хранении сердца (Доброт. часть 2-я стр. 36-43).
Вы, которые желаете восприять огнь небесный сердечно в чувстве, и опытно познать, что есть царствие небесное, внутрь вас сущее, приидите я поведаю вам науку небесного жития, или лучше искусство, которое без труда и пота вводит делателя своего в пристанище бесстрастия. Чрез падение мы вышли во вне; возвратимся же к себе, отвращаясь от внешнего. С Богом примирение и сроднение невозможно для нас, если мы наперед не возвратимся к себе и не войдем внутрь от вне. Только внутренняя жизнь есть истинно-христианская жизнь. О сем свидетельствуют все отцы.
Так брат спросил Авву Агафона: что важнее, телесный труд, или хранение сердца? Старец ответил: человек подобен дереву; труд телесный – листья, а хранение сердца плод. Поелику же, по Писанию, всякое древо, не творящее доброго плода, посекаемо бывает и в огнь вметаемо, то очевидно, что вы должны все попечение свое обратить на плод, т. е. на хранение сердца. Впрочем для нас нужно и лиственное одеяние, т. е. телесный труд.
Св. Лествичник говорит: заключай дверь келии для тела, дверь уст для языка, и внутреннюю дверь для лукавых духов. Сидя на высоте (т. е. утвердив внимание над сердцем), наблюдай, если ты искусен, какие и в каком числе подходят тати, чтобы войти в виноградник сердца твоего и покрасть грозды. Утрудившись, надзиратель (т. е. внимающий сердцу), встав помолится, потом опять садится и мужественно берется за то же дело (т. е. внимание сердцу и молитве).
Св. Макарий Великий учит: главное дело подвижника состоит в том, чтобы вошедши в свое сердце, сотворить там брань с сатаною и противоборствуя помыслам его, ратовать против него.
Св. Исаак Сирианян пишет: потщись войти во внутреннюю сокровищницу твою, и узришь сокровище небесное. Лествица в царствие небесное сокрыта внутрь тебя, т. е. в сердце твоем. Итак, омой себя от греха, и соберись в сердце твое: там обретешь ты степени, по которым можешь восходить в горняя.
Вот изречение Карпафия: многий подвиг и труд потребен в молитвах, чтобы обрести несмущенное состояние мыслей, – сие другое небо сердечное, где живет Христос, как говорит Апостол: или не весте, яко Христос живет в вас [28].
Вот слова св. Симеона Нового Богослова: с тех пор, как человек изгнан из рая и отдалился от Бога, диавол с бесами получил свободу день и ночь невидимо колебать мысленную силу всякого человека. Оградиться от сего уму не иначе возможно, как всегдашнею памятию о Боге. У кого впечатлится память о Боге, тот может удерживать от брожения и свою мысленную силу.
Так учат и все святые отцы. Сие самое великое из всех делание все почти перенимают от других чрез научение. Очень редкие не наученно получали и получают его прямо от Бога, теплоты ради веры их. Итак, потребно искать наставника, знающего дело. Если же нет такого наставника, то, призвав Бога на помощь в сокрушении сердца и слезах, делай, что я тебе скажу.
Известно, что дыхание, которым дышим, чрез легкие проводит воздух до сердца. Итак сядь и собрав ум свой вводи его сим путем дыхания внутрь, понудь его вместе с сим вдыхаемым воздухом низойти в самое сердце и держи его там, не давая ему свободы выйти, как бы ему хотелось. Держа же его там, не оставляй его праздным, но дай ему следующие священные слова: Господи, Иисусе, Христе, Сыне Божий, помилуй мя! И пусть он повторяет их день и ночь. Попекись навыкнуть сему внутрь пребыванию с означенною молитвою и блюди, чтоб ум твой нескоро выходил оттуда, ибо в начале он будет очень унывать от такого стеснительного заключения внутрь. Зато, когда навыкнет, ему там будет весело и радостно пребывать, и он сам захочет остаться там. Как человек, возвратившийся с чужой стороны в свой дом, сам себя не помнит от радости, увидев опять жену и детей: так ум, когда соединится с сердцем, исполняется неизреченной радости и веселия.
Если ты успеешь войти в сердце тем путем, который я тебе показал, воздай благодарение Богу, и держись этого делания всегда: оно научит тебя тому, о чем ты и не думал. Если же, и много потрудившись, ты не возможешь войти в страны сердца тем способом, который я тебе показал; то делай, что я тебе еще скажу, и с Божией помощью найдешь искомое. Известно, что словесность человека (внутреннее слово, слово, каким беседует с собою) есть в персях: ибо там, внутрь персей, когда молчат уста, говорим мы с собою и совещаемся, там молитвы творим (когда на память мысленно читаем их), и псалмопение там ведем и всякую другую беседу с собою. Этой то словесности, отняв от нее всякий помысл, и дай говорить непрестанно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, и понудь себя, вместо всякой иной речи, это одно вопить внутри. Продержись терпеливо в этом делании только несколько времени, и тебе откроется чрез это вход в сердце без всякого сомнения, как и мы сами опытом это дознали.
Вместе с таковым многожелательным и радостным внитием в сердце и стражем его – вниманием, и приидет к тебе весь лик добродетелей: любовь, радость, мир, долготерпение, кротость и проч.

НАСТАВЛЕНИЯ КАЛЛИСТА  И ИГНАТИЯ

Каллист II Ксанфопул (XIV-XV), патриарх Константинопольский, святитель, преподобный.
Память 22 ноября и в Соборе Афонских преподобных
Святитель Каллист II, известный под именем Каллиста Ксанфопула, подвизался в монастыре Ксанфопулов на Святой Горе Афон - по-видимому, в обители Пантократора. В 1397 году он был возведен на Константинопольский патриарший престол и святительствовал при императореМануиле Палеологе.
Однако, вскоре оставив управление Константинопольской Церковью, святитель удалился в безмолвие. Вместе со своим сподвижником,Игнатием Ксанфопулом, святой составил «Сто глав об умной молитве», помещенные во второй части славянского издания «Добротолюбия». По утверждению их современника, святителя Симеона Солунского святые Каллист и Игнатий Ксанфопулы были удостоены Божественного осияния, как апостолы на Фаворской горе, и их лица "казались блистающими солнцевидно".

                * * *

   Иноки Каллист и Игнатий Ксантопулы изображают свои уроки о внутреннем делании сердца в целых ста главах, помещенных в Добротолюбии (часть 2, стр. 56-131). Вот главное из них для нас нужное:
Начало жизни по Богу есть ревность и все усердное тщание жить по спасительным заповедям Христовым; конец же – явление в совершенстве того, что воображено в нас божественною благодатию в крещении, или что то же, отложити ветхаго человека с деяниями и похотьми его, и облещися в новаго духовнаго [29], т. е. в Господа Иисуса Христа, как говорит божественный Павел: чадца моя, ими же паки болезную дондеже вообразится в вас Христос.
Когда мы крещаемся, говорит св. Златоуст, тогда душа наша паче солнца сияет, очищаемая Святым Духом. Как серебро чистое, лежащее против солнечных лучей, и само лучи испускает; не по естеству своему, но по причине осияния его солнцем; так и душа, очищаемая в крещении, принимает лучи от славы Духа, и сама внутренно является славною. Но, увы! слава сия, неизреченная и страшная, только один или два дня пребывает в нас, а потом мы погашаем ее, наводя бурю житейских попечений и страстных дел.
В божественных ложеснах, т. е. во св. купели, втуне принимаем мы совершенную божественную благодать. Если после сего мы скрываем ее под тьмою житейских попечений и страстей, то можем опять восстановить ее и возочистить покаянием и исполнением божественных заповедей, и узреть ее преестественную светлость. Это бывает по мере веры каждого и жара усердия жить по вере, наипаче же по благословению Господа Иисуса Христа. Св. Марк говорит: Христос, совершен Бог сый, совершенную даровал крестившимся благодать святого Духа, которая никакого приложения от нас не требует; открывается же она в нас и явною творится по мере исполнения заповедей, пока достигнем в меру возраста исполнения Христова.
Итак, поелику начало и корень спасительного действия есть то, чтобы жить по заповедям Господа, а конец и плод, – чтобы восстановить дарованную нам исперва крещением совершенную благодать Духа, которая в нас есть, но погребена страстями, и снова открывается исполнением Божиих заповедей: то подобает нам возревновать о сем исполнении заповедей, чтобы сущее в нас дарование Духа возочистить и узреть яснее. Наперсник Господа, Иоанн, говорит, что соблюдающий заповеди Господни с Господом пребывает и Господь с ним. Сам же Господь еще полнее сие излагает, говоря: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя; а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим и Аз возлюблю его и явлюсь ему Сам. Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидема и обитель у него сотворима.
Это точное исполнение заповедей спасительных невозможно для нас без Господа Иисуса Христа, как Он Сам говорит: без Мене не можете творити ничесоже, и как исповедал Апостол, что несть ни о едином же ином спасения. Он для нас путь, истина и живот. Посему то славные наставники наши и учители, с живущим в них всесвятым Духом, премудро поучают нас, прежде всякого другого дела, Господу молиться и от Него без сомнения просить себе милости, и всесвятое и сладчайшее имя Его непрестанно иметь и носить всегда в сердце, и в уме, и в устах, с ним непрестанно жить, и спать, бодрствовать, ходить, есть и пить. Ибо как в то время, когда нет в нас такого призывания, стекается в нас все худое и пагубное: так и в то время, когда оно в нас есть, все сопротивное отгоняется, ничто благое не оскудевает, и ничего не бывает, чего не могли бы мы исполнить, как Сам Господь сказал: иже будет во Мне и Аз в нем, той сотворит плод мног.
Итак, сознавши немощь свою, и все упование свое возложив на Господа, заповеди же возлюбив до готовности скорее положить живот, чем нарушить какую-либо из них, все тщание свое обратим на то, чтобы навыкнуть и утвердиться в этом непрестанном призывании спасительного имени Господня, разрушительного для всякого зла, и созидательного для всякого добра. Чтобы успособить этот труд, св. отцы указали особое некое делание, назвав его художеством и даже художеством художеств. Предлагаем здесь предивного Никифора естественное художество, как входить внутрь сердца путем дыхания, много способствующее к собранию мыслей.
Правило его есть следующее: сядь в уединенном месте, и собрав ум, введи его путем дыхания в сердце и остановившись там вниманием, взывай непрестанно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Так делай до тех пор, пока к сердцу привьется это призывание и станет непрерывным.
Так учили все св. отцы. Св. Златоуст говорит: молю вас, братие, никогда не переставать исполнять правило молитвы сей. В другом месте: должно всякому, ест ли он, и пьет ли, сидит ли, служит ли, путешествует ли, или другое что делает, непрестанно вопить: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, да имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубину сердечную, смирит змия пагубного, душу же спасет и оживотворит. Пребудь же непрестанно в призывании имени Господа Иисуса, чтобы сердце поглотило Господа и Господь сердце, и стали сии два во едино. И еще: не отлучайте сердца вашего от Бога, но храните в нем всегда память Господа нашего Иисуса Христа, пока имя Господа водрузится внутрь сердца, и ни о чем другом не помышляйте, как только о том, чтоб возвеличился в вас Христос. Св. Лествичник говорит: Иисусова память да соединится с дыханием твоим. И св. Исихий пишет: если хочешь покрывать стыдом чужие помыслы и непрестанно трезвиться сердцем, молитва к Господу Иисусу да прилепится к дыханию твоему, и в немного дней увидишь желание свое исполненным.
Ведомо да будет, что если мы научим ум свой вместе с дыханием сходить в сердце, то заметим также, что сходя туда, он бывает единичен и наг, держась одной памяти и призывания Господа нашего Иисуса Христа; напротив исходя оттуда и простираясь на внешние предметы, нехотя разделяется на многие представления и воспоминания. Для сохранения сей-то простоты и единичности ума и заповедано опытными в сем деле отцами, чтобы тот, кто возревновал приобрести навык трезвиться умом в сердце, сидел в безмолвном и не светлом месте, особенно в начале этого доброго подвига. Ибо видение внешних предметов естественно бывает причиною рассеяния мыслей. Когда же безмолвная и темная храмина скрывает от нас внешнее, мысль перестает развлекаться и удобнее собирается в себя, как говорит Василий Великий: ум непростираемый чувствами на мир, к себе возвращается.
Заметь тщательно, что существо этого подвига состоит в единомысленном, сердечном, чистом и не парительном призывании с верою Господа нашего Иисуса Христа, а не в этом одном схождении до сердца путем дыхания и сидения в безмолвном и темном месте. Все это и подобное изобретено отцами не для другого чего, как ради того, что в этом они видели некое пособие к собиранию мыслей и возвращению их к себе от обычного парения. От навыка же быть собранным и внимать себе рождается уже и навык чисто и не парительно молиться умом в сердце.
Ведай и то, что все такие приспособительные положения тела предписываются, определяются подробными правилами и считаются нужными, пока не стяжется чистая и не парительная в сердце молитва. Когда же благоволением и благодатию Господа нашего Иисуса Христа достигнешь сего, тогда, оставив многие и различные делания, пребудешь паче слова соединенным с единым Господом в чистой и не парительной молитве сердечной, не нуждаясь в тех приспособлениях.
Итак, хочешь ли самым делом сподобиться жизни о Христе Иисусе, потщись достигнуть того, чтобы во всякое время и во всякий час, и при всяком деле, чисто и не парительно молиться Господу в сердце, дабы таким образом с возраста младенца возмог ты доспеть в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова. Не забудь при том, что ты, когда по временам будет приходить тебе самоохотная чистая молитва, ни под каким видом не должен разорять ее своими молитвословными правилами. Так учит Филимон: ночью ли, днем ли, сподобит тебя Господь чистую и непарительную ощутить молитву, оставь тогда правила свои и сколько сил есть простирайся прилепляться к Господу Богу, и Он просветит сердце твое в делании духовном.
Когда же сподобишься не отходного пребывания молитвы в сердце, тогда, как говорит Исаак Сирианин, достиг ты конца всех добродетелей и стал жилищем Духа Святого; тогда не перестанет молитва, сидишь ли, или ходишь, ешь, или пьешь, или другое что делаешь; даже в глубоком сне молитвенные благоухания будут восходить из сердца без труда; если и умолкнет она во сне, но внутрь тайно всегда священнодействоваться будет, не прерываясь.

Б. Второй ряд

ИЗРЕЧЕНИЯ ИСИХИЯ ПРОСВИТЕРА ИЕРУСАЛИМСКОГО

Преподобный Исихий уроженец Иерусалима, в юности он был учеником святителя Григория Богослова. После кончины своего наставника он подвизался в одной из Палестинских пустынь. В 412 году святой Исихий был посвящен Иерусалимским архиепископом во пресвитера. В священническом сане он стал известен своими вдохновенными проповедями, сделался одним из знаменитых учителей Церкви.
Преподобный Исихий по своим знаниям был достойным учеником Григория Богослова. Он известен своими толкованиями на Священное Писание, псалмами, а также беседами на события из земной жизни Спасителя, Божией Матери и некоторых палестинских святых. Скончался святой Исихий вероятно между 432 и 434 годами.

                * * *

   1) Внимание есть непрестанное от всякого помысла безмолвие сердца, в коем оно Христом Иисусом, Сыном Божиим и Богом, и Им одним, всегда непрерывно и непрестанно дышит Его призывает, с ним мужественно ополчается против врагов, и ему имеющему власть оставляти грехи исповедует свои прегрешения.
2) Трезвение есть твердое водружение и стояние ума у двери сердца; так что он видит, как подходят чуждые помыслы, эти воры-окрадыватели, слышит, что говорят и что делают сии губители и какой демоны начертывают и возграждают образ, пытаясь увлечь чрез него в мечтании ум и обольстить его. Если будем люботрудно проходить такое действование, то оно вразумительно покажет нам искусство мысленной брани.
3) Образы трезвения: первый есть смотреть неопустительно за мечтанием, или за прилогом; второй – иметь всегда сердце глубоко молчащим и от всякого помысла безмолвствующим и молиться; третий – непрестанно призывать на помощь Господа Иисуса Христа в смирении; четвертый – иметь в душе непрестанное памятование о смерти; пятый действеннейший из всех – лишь к небу взирать, ни во что вменяя землю.
4) Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре делания: смирение, крайнее внимание, противоречие помыслам и молитву. Смирение, – чтобы, так как брань у него идет с соперниками гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову; ибо Господь ненавидит гордых. Внимание, – чтобы всегда держать сердце свое не имеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие, – дабы как только острозоркостию ума уразумеет, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: и отвещаю поношающим ми злая, – не Богу ли повинется душа моя. Молитву,- дабы после противоречия тотчас из глубины сердца возопить ко Христу с воздыханием неизглаголанным. И тогда сам подвизающийся увидит, как покланяемым именем Иисуса враг с своим мечтанием развеется, как прах ветром, или исчезнет, как дым.
5) Кто не имеет чистой от помыслов молитвы, тот не имеет оружия на брань, молитвы, говорю, той, которая непрестанно действовалась бы во внутреннейших сокровенностях души и призыванием Господа Иисуса Христа бичевала и опаляла врага, скрытно ратующего.
6) Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтоб узнавать входящих. Как только узнаешь, тотчас противоречием сокрушай главу змия, и вместе с тем воздыханием вопий ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого Божественного заступления.
7) Если ты со смиренным мудрованием, памятию о смерти, самоукорением, противоречием помыслам и призыванием Иисуса Христа всегда пребываешь в сердце своем, и с сими орудиями каждодневно проходишь мысленный путь, – тесный, но радостный и сладостный, то внидешь во святые созерцания святых, и просвещен будешь ведением глубоких таин от Христа, в нем же суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна. Ибо о Христе Иисусе восчувствуешь ты, что в душу твою низшел Дух Святый, Коим им человек просвещается откровенным лицем зреть славу Господню.
8) Диавол яко лев рыкая ходит с своими полчищами иский кого поглотит. Да не пресекаются же у нас никогда сердечное внимание, трезвение, прекословие помыслам, и молитва ко Христу Иисусу, Богу нашему. Ибо лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти тебе во всю жизнь твою, потому что только Он один Господь, яко Бог, знает демонские ковы, обходы и лукавства.
9) Как чувственная соль услаждает хлеб и всякую пищу, охраняет мясо от гниения и сберегает в целости надолго, так разумей и об умном хранении мысленной сладости и дивного в сердце делания. Ибо и оно божественно услаждает и внутреннего и внешнего человека, прогоняет зловоние худых помыслов и сохраняет нас постоянными в добре.
10) Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу; и опять насколько небрежно надзираешь за умом, настолько отдалишься и от Иисуса. И, как первое сильно освещает воздух ума, так последнее, т. е. уклонение от трезвения и сладостного призывания Иисуса, обыкновенно совсем омрачает его.
11) Непрестанное, с теплым некиим желанием, полным сладости и радования, призывание Иисуса производит то, что воздух сердца от крайнего внимания исполняется отрадной тишины. Того же, чтоб сердце совершенно очистилось, виновником бывает Иисус Христос, Сын Божий и Бог, всего доброго Виновник и Творец. Ибо Он сам говорит: Аз Бог творяй мир.
12) Рождается божественное некое состояние от непрестанного памятования и призывания Господа нашего Иисуса Христа, если не будешь нерадеть о всегдашнем к Нему во уме молении и непрерывном трезвении, как о едином настоятельно необходимом деле. И воистину, одно и одинаковым образом совершаемое всегда должны мы иметь дело, – призывание Иисуса Христа, Господа нашего; с горячим сердцем взывая к Нему, да даст Он нам причаститься и вкусить имени Его. Ибо учащение есть мать навыка, как в отношении к добродетели, так и в отношении к пороку; а навык потом уже властвует, как и природа. Пришедши в такое состояние, ум сам уже ищет своих супостатов, как звероловный пес зайца в кустах; но сей ищет для того, чтобы пожрать, а тот-чтоб поразить и разогнать .
13) Опытнейший в делах великий Давид говорит к Господу: Державу мою к Тебе сохраню [40]. Так и сохранение в нас державы сердечного и мысленного безмолвия, от которого рождаются все добродетели, зависит от содействия Господа, давшего нам заповеди, и отгоняющего от нас, когда непрестанно призываем Его, непотребное забвение, которое паче всего губит сердечное безмолвие, как вода огонь. Посему не предавайся сну от нерадения на пагубу себе, но именем Иисуса бичуй супостатов. Сие сладчайшее имя да прилепится дыханию твоему; и тогда узнаешь ты пользу безмолвия.
14) Когда мы недостойные сподобимся со страхом и трепетом причаститься божественных пречистых Таин Христа Бога и Царя нашего, тогда наиболее покажем трезвения, хранения ума и строгого внимания да огонь сей божественный, т. е. тело и кровь Господа нашего Иисуса Христа, потребит грехи наши, и наши малые и большие скверны. Ибо, входя в нас, Он тотчас прогоняет из сердца лукавых духов злобы и отпущает нам прежде бывшие грехи; и ум наш тогда оставляется свободным от беспокойной докучливости лукавых помыслов. Если после сего, стоя у дверей сердца, будешь тщательно сохранять ум свой, то когда опять будешь сподобляться св. Таин, божественное тело более и более будет просвещать ум наш и делать его блестящим подобно звезде.
15) Должно всеусердно пещись о сохранении того, что драгоценно; драгоценно же по истине для нас лишь то, что сохраняет нас от всякого зла, как чувственного, так и мысленного. Таково есть хранение ума с призыванием Иисуса Христа, – то чтоб всегда смотреть в глубину сердца и непрестанно безмолвствовать мыслию, даже, скажу так – и от помыслов, кажущихся десными, стараться быть пусту, и от всяких вообще помыслов, дабы не утаились под ними тати.
16) Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Иисуса Христа, как молния вращается в воздушном пространстве пред тем, как быть дождю. Это хорошо знают имеющие духовную опытность во внутренней брани. Брань эту внутреннюю надлежит вести так же, как ведут войну обыкновенную. Первое дело внимание; потом, когда заметим, что подошел вражий помысл, бросим на него с гневом слова клятвы из сердца; третье затем дело помолиться против него, обращая сердце к призыванию Иисуса Христа, да рассеется этот демонский призрак тотчас, чтоб иначе ум не пошел в след этого мечтания, как дитя, прельщаемое каким-либо искусным фокусником.
17) Вот дивный плод для ума от безмолвия, что в нем грехи, стучащиеся сначала в ум только помыслами, чтоб, если будут приняты сердцем, сделаться потом грубыми грехами чувственными, все отсекаются мысленною во внутреннем нашем человеке добродетелию трезвения, которая не позволяет им входить внутрь и исходить в худые дела, мановением и заступлением Господа нашего Иисуса Христа.
18) Как долины обильно плодят пшеницу, так молитва Иисусова обильно наплодит в сердце твоем всякое добро; или лучше сие подаст тебе сам Господь наш Иисус Христос, без Которого мы ничего творить не можем. И сначала ты найдешь ее лествицею, потом книгою, в коей будешь читать, наконец, более и более преуспевая, найдешь ее Иерусалимом небесным, градом Царя сил со единосущным Его Отцом и покланяемым Духом Святым.
19) Душа, воспаривши по смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов своих, имея за себя с собою Христа; но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголет к ним во вратех. Только до самого исхода своего, да не скучает она день и ночь взывать к Господу Иисусу Христу, Сыну Божию; и Он сотворит отмщение ее вскоре по неложному божественному обетованию, которое изрек он в притче о неправедном судье: ей, глаголю вам, сотворит отмщение вскоре, и в настоящей жизни, и по исходе ее из тела.
20) Если, начав жительствовать во внимании ума, с трезвением сочетаем смирение, с прекословием совокупим молитву, то будем добре шествовать мысленным путем с поклоняемым и святым именем Иисуса Христа, как с светильником света. Если же на одно свое трезвение или внимание понадеемся, то скоро подвергшись нападению врагов, падем, быв низринуты. И начнут тогда во всем одолевать нас эти коварнейшие злокозненники, а мы начнем все больше и больше опутываться злыми желаниями, как сетями, или совершенному закланию удобно подвергнемся от них, не имея в себе победоносного меча, имени Иисуса Христа. Ибо только сей посвященный меч, будучи непрестанно вращаем в упраздненном от всякого образа сердце, умеет обращать их вспять и посекать, опалять и поедать, как огонь солому.
21) Дело непрестанного трезвения душеполезное и многоплодное, есть тотчас усматривать образующиеся в уме мечтательные помыслы. Дело прекословия – обличать и выставлять на позор помысл, покушающийся войти в воздух ума нашего посредством представления какого-либо чувственного предмета. То же, что тотчас погашает и рассеивает всякое умышление сопротивоборцев, всякое слово, всякую мечту, всякого идола и всякий столп злобы, есть призывание Господа. И мы сами видим, в уме, как мощно поражает их Иисус, великий Бог наш и как защищает нас смиренных, бедных и ни к чему не годных.
22) Не проплывает много миль корабль без воды; не преуспеет нисколько и хранение ума без трезвения со смирением и всегдашнею молитвою Иисус-Христовою (гл. 168).
23) От непрестанной молитвы мысленной в нас воздух чист бывает от мрачных облаков и ветров духов злобы. Когда же воздух сердца чист, то ничто не препятствует уже сиять в нем божественному свету Иисусову, если только мы не подымемся тщеславием и сомнением, не понесемся к недосязаемому, и не будем за то лишены помощи Иисусовой; потому что Христос ненавидит все такое, будучи образцом смирения.
24) Как не следует букв писать на воздухе, а надобно резцом начертывать их на каком-либо теле твердом, чтобы они могли надолго сохраниться: так с притрудным трезвением своим должно нам сочетать молитву Иисусову, дабы прекрасная добродетель трезвения вместе с Ним была в нас целою, и чрез Него во веки сохранилась в нас неотъемлемою.
25) Хранение ума с Божиею помощию и ради единого Бога действуемое, установившись в душе, доставляет уму мудрость к ведению подвигов по Богу; не малою также снабжает она причастника своего способностию и к тому, чтобы по Богу устроять внешние дела и слова, с рассуждением безукоризненным.
26) Блажен воистину, кто так прилепился мыслию к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим, или пламя к свече. Солнце, проходя над землею, производит день, а святое и досточтимое Имя Господа Иисуса, непрестанно сияя в душе, порождает бесчисленное множество солнцевидных помышлений.
27) Когда рассеются облака, воздух показывается чистым; когда же солнцем правды Иисусом Христом рассеются страстные мечтания, тогда обыкновенно в сердце рождаются световидные и звездовидные помышления по причине просвещения Иисусом воздуха сердечного.

                ИЗРЕЧЕНИЯ ФИЛОФЕЯ СИНАЙСКОГО

О жизни преподобного Филофея Синайского почти ничего неизвестно. Лишь малые сведения о его в Добротолюбии сообщают:
« Преподобный отец наш Филофей был Игуменом словесного монашеского стада, что на Синае, и получил от того прозвание Синайского. В какое время он жил и когда скончался, неизвестно».
Преп. Филофей, возможно, был монахом, а затем – игуменом монастыря Неопалимой Купины. Жил он позднее св. Иоанна Лествичника, но нет никаких данных, позволяющих установить в точности даты его биографии, относящейся к промежутку между концом VII века и XIII. Его сочинение – классический образец синайского исихазма, который стал связующим мостиком между эпохой Отцов-пустынников и Афонским исихазмом XIII-XIV веков.

                * * *

1) Делателю благочестия надлежит тако рещи, и ту цель преследовать умом, чтобы, как маргарит какой, или камень многоценный, в совершенстве усокровиществовать в сердце память о Боге. Подобает оставить все, даже тело, и презреть самую жизнь настоящую, чтобы Бога единого стяжать в сердце своем.
2) С утра должно мужественно и неотступно стоять у дверей сердца, с крепкою памятию о Боге и непрестанною в душе Иисус-Христовою молитвою и сею мысленною стражею убивать всех грешников земли, т. е. верною, усиленною и горе восхищающею памятию о Боге посекать, ради Господа, главы сильных и начала брань воздвигающих помыслов.
3) Трезвение справедливо называется путем, потому что оно ведет в царствие, и в то, которое внутрь нас, и в будущее, – и умным делателищем (духовною мастерскою), потому что оно выделывает и убеляет (полирует) нравы духовные и страстное переделывает в бесстрастное. Оно подобно также световому оконцу, чрез которое Бог приникши является уму.
4) Где смирение, память о Боге с трезвением и вниманием, и частая против врагов устремляемая молитва, там место Божие, или сердечное небо, в котором полчище бесовское боится стоять ради того, что в месте сем обитает Бог.
5) Первая дверь, вводящая в мысленный Иерусалим, во внимание ума, есть разумное молчание уст, хотя ум еще и не безмолвствует; вторая – мерное воздержание в пище, питии и сне; третья – очищающая ум и тело, непрестанная память и размышление о смерти.
6) Сладостная память о Боге, т. е. Иисусе Христе, с гневом сердечным и спасительною неприязнью (ко всему греховному) обыкновенно разрушает все обаяния помыслов, разные внушения, слова и мечтания, срамные воображения, и, кратко сказать, все, чем вооружается и с чем дерзостно выступает всегубительный враг, ища поглотить души наши. Иисус, будучи призываем, все попаляет легко. Ибо ни в ком другом нет нам спасения, кроме Христа Иисуса. Это же сказал и сам Спаситель, говоря: без Мене не можете творити ничесоже.
7) Всякий час и всякое мгновение будем всяким хранением блюсти сердце свое от помыслов, потемняющих душевное зеркало, в коем надлежит печатлеться и светописаться одному Иисусу Христу, Который есть премудрость и сила Бога Отца. Будем непрестанно искать царствия небесного внутрь сердца; и конечно таинственно обретем внутрь себя самих и зерно, и бисер, и квас, и все другое, если очистим око ума своего. Сего-то ради и Господь наш Иисус Христос сказал: царствие Божие внутрь вас есть, разумея через то пребывающее внутрь сердца Божество.
8) В ведении внутренней брани поступай так: с трезвением сочетай молитву, и будет трезвение усиливать молитву, а молитва трезвение. Трезвение, непрестанно надзирая за всем внутри, замечает, как враги покушаются войти туда, и, заграждая им по силе своей вход, призывает в то же время на помощь Господа Иисуса Христа, чтобы Он прогнал этих лукавых воителей. При этом внимание заграждает вход посредством противоречия; а призываемый Иисус прогоняет демонов с мечтаниями их.
9) С крайним напряжением внимания блюди свой ум. Как только заметишь вражий помысел, тотчас воспротиворечь ему, но вместе с тем спеши призывать Христа Господа на отмщение. Сладчайший же Иисус, когда ты будешь говорить, скажет: се с тобою Я, – чтоб подать тебе заступление. Но ты и после того, как по молитве твоей все эти враги усмирены будут, опять продолжай усердно внимать уму. Вот снова волны помыслов, множайшие прежних, одни за другими устремятся на тебя, так что от них душа будто уже погружается в пучине и готова погибнуть. Но Иисус возбуждаемый учениками, опять, яко Бог, запрещает злым ветрам помыслов, и они утихают. Ты же, улучив свободу от вражеских нападений, на час или минуту, прославь Спасшего тебя и углубись в помышление о смерти.
10) Со всяким сердечным вниманием в чувстве духовном будешь совершать путь свой Внимание и молитва, будучи на всяк день сочетаваемы вместе, совершают нечто, подобное огненной Илииной колеснице, подъемля на высоту небесную того, кто им причастен. И что я говорю? У того, кто установился в трезвении, чистое сердце соделывается мысленным небом, с своим солнцем, луною и звездами, бывает вместилищем невместимого Бога по таинственному видению и восхождению (восторжению ума).

                ИЗРЕЧЕНИЯ ФЕОЛИПТА МИТРОПОЛИТА

Феолипт (ок. 1252, Никея — ок. 1325)   святой Православной церкви, почитается в лике святителей), Сначала он проходил подвижническую жизнь на горе Афон; затем  принял предстоятельство в Филаделфии. Здесь под его обучением состоял Григорий Фессалоникский, которому он преподал уроки о священном трезвении и открыл тайны умной молитвы

                * * *

1) Захождение солнца производит ночь; и когда Христос отходит от души, тогда объемлет ее омрачение страстей, и мысленные звери начинают терзать ее. Взошло солнце чувственное, и звери прячутся в пещеры свои. Воссиявает Христос на тверди молящегося ума; и всякий мира сего обычай отходит, и ум исходит на дело свое, т. е. на божественное поучение до вечера.
2) Воздержись от внешних бесед, и борись с внутренними помыслами, пока не обретешь места чистой молитвы, – и дома, в коем обитает Христос, просвещающий и услаждающий тебя познанием и посещением своим.
3) Отпечаток ног на снеге, или от солнца воссиявшего растаевает, или просочившеюся водою истребляется; и воспоминания, напечатленные в мысли сластолюбными делами, уничтожаются Христом, воссиявшим в сердце молитвою, и дождем слез благоумиленных.
4) Частые молитвы, мысленно совершаемые с горячим умилением, изглаждают воспоминание о прежних делах. Просвещение души памятию Божиею, с верою и сокрушением сердца, как бритва поедают недобрые воспоминания (там же).
5) Уединившись внешне, покушайся далее войти во внутреннейшее стражбище (сторожевую башню) души, которое есть дом Христов, где всегда присущи мир, радость и тишина. Мысленное солнце Христос дары сии, как некие лучи из Себя испускает, и как некую мзду подает душе Его приемлющей с верою и добротолюбием (лист. 46 обор.).
6) Сидя в своем уединении, памятуй Бога, отвлекая ум от всего и к единому Богу его устремляя; изливай пред Ним все расположение сердца, и прилепляйся к Нему любовию. Память Божия есть умное зрение Бога, привлекающего зрение и желание ума, и озаряющего его светом из себя. Ум, обращаясь к Богу, после того, как престанут в нем все образные представления существующих вещей, зрит Бога безвидно (там же).
7) Молитва есть мысленная беседа к Господу, изрекающая молитвенные глаголы с современным устремлением ума к Богу. Когда мысль часто изрекает имя Господа, а ум ясно внимает призыванию божественного имени, тогда свет Боговедения, как светлый облик, осеняет всю душу (там же).
8) Верь мне, истину тебе говорю, что если ты во всяком делании своем будешь неотлучною от себя иметь матерь всякого добра – молитву; то она не воздремлет, пока не укажет тебе чертога оного, не введет тебя внутрь его, и не исполнит неизреченной славы и веселия. Она, устранив все препятствия, углаждает путь добродетели и делает его удобным для ищущего.
9) Шествуя мысленным путем, читай глаголы молитвы, и беседуй к Господу, присно вопия и не унывая; неотступно молясь, подражая бесстудию оной вдовицы, умолившей неукротимого судию. Тогда (это будет значить, что) ты духом ходишь, похотям плотским не внемлешь, и мирскими помыслами не пресекаешь непрерывности молитвы, но бываешь храмом Божиим, в коем безмолвно воспевается Бог. Так мысленно молясь, сподобишься наконец достигнуть непрестанного памятования о Боге, войти в недоступные сокровенности ума, в таинственных созерцаниях зреть невидимого, един единому на едине служа Богу, в разумных тебе одному излияниях любви (лист. 48 обор.).

                ИЗРЕЧЕНИЯ ВАРСОНОФИЯ ВЕЛИКОГО И ИОАННА
 
   Преподобные Варсонофий Великий и Иоанн Пророк жили в VI веке, в царствование императора Юстиниана I (483–565). Они подвизались в монастыре аввы Серида, в Палестине, близ города Газы. Преподобный Варсонофий родился в Египте (год его рождения неизвестен). Об их жизни сохранились свидетельства в рукописях. В славянских списках ХV-ХVII вв. содержатся их наставления в форме ответов на вопросы, которые им задавали ученики и мирские люди. В ХVIII в. стараниями известного молдавского старца схиархимандрита Паисия Величковского   были найдены на Афоне наиболее полные две древнейшие пергаменные греческие рукописи «Ответов» преподобных Варсонофия и Иоанна.

                * * *

  1) От призывания имени Божия враги обессиливаются. Зная сие, не престанем призывать имя Божие в помощь. Это есть молитва, а писание говорит: непрестанно молитеся.
2) Помни, что Бог сердцеведец есть, взирает на сердце, и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: затвори двери твои и помолися Отцу Твоему, иже втайне. Затворим же уста и помолимся Ему в сердце; ибо кто затворяет уста и призывает Бога, или молится Ему в сердце своем, тот исполняет означенную заповедь.
3) Сердечный труд твой должен состоять в том, чтоб непрестанно молиться Богу. Желаешь ли успеть в сем, положи начало и ищи не леностно, в надежде, и Бог благословит тебя успехом.
4) Непрестанное призывание имени Божия есть врачевство, убивающее не только страсти, но и самое действие их. Как врач изыскивает приличное врачество или пластырь на рану страждущего, и они действуют, причем больной и не знает, как сие делается: так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы не знаем, как сие совершается.
5) Господь сказал: просите и дастся вам. Молись же Всеблагому Богу, да пошлет Он тебе Святого Духа Утешителя, и Тот пришедши научит тебя всему и откроет тебе все таинства. Его взыщи себе в путеводителя; Он не допустит в сердце прелести, или рассеяния, не попустит в мысль нерадения, разленения или дремоты; просветит очи, утвердит сердце, возвысит ум. Ему прилепись, Ему веруй, Его возлюби.
6) Когда видишь, что хитросплетение врага мешает молиться, то не вступай с ним в прение, но постарайся призвать имя Божие, и Бог поможет тебе и упразднить ухищрение врагов.
7) Совершенная молитва состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеяваясь мыслями, собирая все свои помыслы и чувства. Человек входит в такое состояние, когда умрет для всех людей, для мира и для всего, что в нем находится. Таковый во время молитвы ничего не имеет в мысли, кроме того, что он предстоит Богу и с ним беседует.

                (продолжение следует)