Разговор с Богом
Лет так двадцать назад я сюда приходил,
Было утро осеннее, хмурое.
Дождь тогда обложной не спеша моросил
И плелась следом псина понурая.
Здесь был склад, здесь лежали цемент и кирпич,
Доски, гвозди и всякая всячина.
Я стоял, меня словно разбил паралич,
И душа была вся озадачена.
Что случиться должно было в душах людей,
Чтобы в Боге они разуверились?
В лихолетье они превращались в зверей
И друг с другом жестокостью мерялись.
Осквернение церкви, а дальше-то что?
Ну, а дальше здесь склад обиходили.
Я стоял, было зябко, не грело пальто,
Листья с ветром вокруг хороводили.
Я зашел внутрь церкви, там был полумрак.
Утро было воскресное раннее.
Я, шепча, повторял: «Господа, как же так,
Как случилось сие поругание?»
Было жутко и тихо, лишь голуби вдруг
Тишину воркованьем нарушили.
Мне казалось, что здесь безысходности круг,
Круг, в котором мы святость разрушили.
Плеяда богоборцев – где ж они сейчас?!
Известно где – давно уж на погосте.
Не в силах атеизм отсрочить судный час,
Когда к вам смерть зайти решила в гости.
Безумец полный лишь бороться может с тем,
Кого он в жизни никогда не видел,
Чтоб адом сущим сделать жизнь свою затем,
Где брат родного брата ненавидит.
Чтоб погрузился мир в кровавый полумрак,
Где безнадега по дорогам бродит.
Неистребим – его величество Дурак,
Который часто в жизни верховодит.
Дурак тогда твердил нам с пеной на губах,
Что, мол, мы все больны самообманом.
Чудовищную ложь, живущую в веках,
Считать должны мы все духовным срамом.
Сверхчеловек теперь построит новый мир,
Где полная духовная свобода.
В нем Бога нет, в нем есть теперь другой кумир,
Понятный и приятный для народа.
Но как-то дальше в жизни все пошло не так,
Свобода стала в рабство превращаться.
Ворота распахнул Архипелаг Гулаг,
И вновь с иллюзией пришлось расстаться.
Но что же это я все мыслю о былом,
Сейчас ведь двадцать первое столетье.
Да! Многое, как ветхий дом, пошло на слом,
Не выдержав удары лихолетья.
Какая у России странная Судьба,
Ее всегда штормит в житейском море.
За выживаемость почти всегда борьба,
И в каждом веке человечье горе.
Чем прогневили мы Святые Небеса?
К нам снова в дверь стучится лихолетье.
Неужто омрачится вновь ее краса?
Открой секрет, текущее столетье.
Ну что же это я – ведь в церкви я стою,
А значит, я пришел общаться с Богом.
Сегодня он услышит исповедь мою,
Пришел я расспросить его о многом.
Ведь многие из нас приходят лишь просить
Защиты или благ материальных.
А так, чтоб просто по душам поговорить
О разных там вещах принципиальных.
Но нет все времени, у всех у нас дела,
И ни конца, ни края им не видно.
Ведь многих суета давно с ума свела,
И мы с ней свыклись – это очевидно.
Людей не так уж много, хоть и выходной.
Все больше люди старших поколений.
Я в возрожденной церкви – на душе покой,
И нет сейчас в ней мук, ни вожделений.
Как здесь красиво и возвышенно сейчас,
И нет в помине досок и известки.
Знать, свет божественности в душах не угас,
Хоть времена бывали к людям жестки.
И хоть эпоха атеизма все живет
Во многих душах мрачной невидимкой,
Уверен я, что каждый человек придет
На встречу с Богом лишь своей тропинкой.
Небесный наш Отец, я вновь перед тобой.
Тебя я славлю всей своей душою.
Сейчас в ней радость и нахлынувший покой,
И хочется поговорить с тобою.
Прости, что отвлекаю от вселенских дел,
Но я ведь тоже часть твоей Вселенной.
Я смертный человек и знаю свой удел,
И дорожу своей душой нетленной.
К тебе сейчас я с благодарностью пришел
За то, что ты вернул мне счастье снова.
Ты время на меня средь прочих дел нашел,
Ведь в этом мире ты всему основа.
Подарков в жизни было много от тебя,
Я их ценю, ведь все они бесценны.
Дарил ты женщин чудных, чтобы я, любя,
Узнал бы тайну истин сокровенных.
Я всех любил их, но вот только до поры,
А дальше была пропасть отчужденья.
Я потерял почти что все твои дары,
Я виноват и не ищу прощенья.
Прискорбнее всего, что и душа моя
Потом о них ничуть не тосковала.
И, равнодушия во взгляде не тая,
Их в прошлое навечно отсылала.
Но вот один подарок твой меня пленил,
Пленил меня без всякого остатка.
Меня как будто кто-то сразу подменил.
Ох! Как любовь порой бывает сладка!
Но только первый срок, увы, недолгим был,
Всего лишь девяносто дней он длился.
Разлука. Но ведь я ее не позабыл,
Я всей душой лишь к ней одной стремился.
Как ни крути – четыре года важный срок,
Вновь встреча и безудержное счастье.
В финале был мне дан очередной урок -
И вновь разлуки мерзкое ненастье.
И вновь все уложилось в девяносто дней,
Прям мистика какая-то, и только.
Разлука вновь пришла, но мысли все о ней,
И как-то стало безнадежно горько.
И вновь два с половиной года пронеслось,
Но из души она не уходила.
И сердце этот срок лишь к ней одной рвалось,
Колдунья, раз меня приворожила.
И снова в трубке слышу милый голосок,
Такой до боли нежный и знакомый:
«Давай в кафешке поболтаем хоть часок».
И мир вдруг стал как будто невесомый.
Подумал я тогда – ведь это третий круг,
А сколько дней? Не сложно догадаться.
В финале я скажу: «Ну что же, милый друг,
Опять тебе ни с чем пришлось остаться».
И девяностый день, как в сказке, попадал
На день последний декабря – как мило.
И вот я вместе с ней Год Старый провожал,
И магия меня опять томила.
Ведь думал я тогда, что скажет завтра мне:
«Ну что, красавчик, – нужно знать и меру!
Бокалы освежи – ведь истина в вине,
И не смотри на жизнь, как на химеру».
И вот куранты бьют, и как прекрасна ты.
Я мысленно шепчу – ну, будь со мною.
Мне в жизни ведь другой не нужно красоты,
Я рядом с красотою неземною.
Она сказала вдруг с улыбкой на лице:
«Открыть тебе секрет мой новогодний?
Ведь Новый Год уже за дверью на крыльце
Сменил на новый мир наш прошлогодний.
Тебя я никогда не брошу, ты поверь,
Но только ты не вздумай зазнаваться.
И для тебя моя всегда открыта дверь.
Давай не будем больше расставаться».
«Святые Небеса!» - тогда я прошептал,
Я всей душой своей сейчас ликую.
И нежно, нежно так ее поцеловал,
Божественную, славную, родную.
Ну вот и все, мой Бог, вся исповедь моя,
Тебе я благодарен бесконечно.
Воистину безмерна благодать твоя,
И царствие твое пусть будет вечно.