Что в тебе зачем, кто в тебе куда – балансируй всё плетью или словом.
Золотой огонь, тёмная вода, радужная смесь нежного и злого.
Вымокшей земле истоптать живот и давиться всласть ложью равновесий,
Если гуру мёртв и аура не в счёт – чакры прочищать кашлем перед песней.
В древнем страхе, в бьющейся агонии – что мне делать с этим космогоневом,
Где балансы, стороны и выборы, где же этот чёртов эквилибриум?
Смех сквозь слёзы – принцип скоморошества, уж на углях, принцик на горошине,
Бить, любить, погладить или выпороть – в чём же этот драный эквилибриум?
Идол говорит: «Приноси винца, приноси венцы, бабу посочнее»,
Только он с лица вовсе без лица, глиняная хрень – лучше б Галатея,
Приноси тельца, завали отца, делай ничего – будет крепче спаться,
Заведи сто лиц, не имей лица – хоть окаменей вечным средним пальцем,
Если бога крутят в телевизоре, как попроще скривить метафизию,
Гром нагнать ли, руки кремом выбелить – как даётся этот эквилибриум?
Даун в Дао, в действии бездействия, и во сколько грянет равноденствие,
Сколько бы до этого не выпили, я не чую этот эквилибриум.
Тёмная вода, золотой огонь – цельный дуализм, постоянно-временный,
В кожаном пальто деревянный конь цокает в паркет, дружиною беременный,
Счисти кожуру, выверни и съешь, доберись к ядру, старому и юному,
Золотая высь, голубая брешь птицекрылым солнцем вскликнувшим проклюнется.
В зыбкой дрёме, в скепсисе романтики как копаться в этой херомантии,
Зверьим сыном, глупыми улыбками – как мне верить в этот эквилибриум?
Охреневший от бескрайних крайностей, плоский мир свернётся и покатится,
Потемневший от теней и выбоин – где же этот хренов эквилибриум?