Он брал эту девочку
за тонкие пальцы,
сжимая просил
ничего не бояться,
ни грома, ни псов,
ни одною остаться
внутри опустевшей
дорожной станции
на дальней окраине
города-призрака,
который представить
почти немыслимо,
где небо домами
до боли стиснуто
к ночи опускается
низко-низко.
И слышно лишь эхом
сердечного стука:
"Прошу, моя девочка,
дай свою руку!".