Моему отцу Евгению Соковцову,
моему деду Анатолию Соковцову,
моему доброму другу Геннадию Угренинову.
Светлая вам память.
Я смерти не боюсь, но иногда
мне кажется - она меня боится
и мстит за то, стирая без следа
из памяти моей ушедших лица.
Сквозь толщу лет их голоса звучат
бесцветным полушепотом и стоном,
и я храню в обветренных ладонях
последних слов тяжелую печать.
Отца и деда сглажены черты,
и даже сны о них не так реальны:
глаза закрыты, образы чисты -
исполнены чужой, нездешней тайны.
И я стыжусь той бесполезной лжи,
которой прикрывалась перед ними.
Теперь для них - отчаянно чужих -
насквозь видны и ложь моя, и имя,
и суеты безрадостный удел,
и мысли о пустом - неугомонны.
Отец, наверно, очень поседел...
Хотя бог весть - какие там законы?
И вас, Поэт и добрый человек,
к концу пути я позабуду тоже.
Но все-таки не то меня тревожит -
насколько долгим станется мой век.
Ведь я когда-то, одряхлев душой,
ударюсь оземь, старая, седая,
не верящая в поднебесность рая,
попробую найти иной покой.
И кажется, что в самый крайний миг
я снова вспомню тех, кого забыла.
Мой рай не в том, что бог в него проник,
а в том, чтоб смерть мне память возвратила.