Серые скалы над морем, над бурей,
Словно старухи, над бездной колдуют.
Жалкий и острый осколок луны
Словно венчает оплот тишины.
Замок на скалах как рыцарь седой,
Грозный, застывший, уже не живой.
В замке живёт по преданиям Смерть.
Люди боятся на замок смотреть.
Те, кто в деревне у моря живут,
Сказку про замок в веках берегут.
Старая сказка нужна и важна:
Людям надежду вселяет она —
В то, что не вечна старая Смерть,
В то, что придётся и ей умереть,
И после ночи наступит рассвет,
Снова вернётся утренний свет.
Может быть, правда, может быть, ложь,
В старых приданьях разве поймёшь!
Только о вечном вещает молва.
Старая сказка поныне жива.
Серые скалы над морем, над бурей,
Словно старухи над бездной колдуют.
Жалкий и острый осколок луны
Словно венчает оплот тишины.
Небо разверзлось дождём беспрестанным,
Ветер дышал тяжело и туманно,
И настороженно средь тишины
Звёзды смотрели на гребни волны.
Фыркает конь, косит глазом во тьму.
Люто и страшно средь ночи ему.
Топчется, кружит, не чуя узды,
Молится свету полярной звезды.
Всадник глазами стремится сквозь ночь,
Тусклые звёзды не в силах помочь.
Где затерявшийся путь сквозь туман?
Млечных путей беспросветный обман.
Мокрый до нитки, пальцы как лёд,
Он без дороги мчится вперёд.
Кажется, ночь эта тысячу лет,
Кажется, будто потерян рассвет,
Божьего света не видят глаза,
Дождь всё сечёт по лицу, как лоза.
Вдруг сквозь ненастье забрезжил огонь,
Духом воспрянул испуганный конь,
Всадник, пришпорив его, увидал,
Замок, застывший в расщелине скал.
Светятся окна и в страшной ночи,
Тихая музыка в замке звучит.
Славные мысли рассудок томят,
Гонит и шпорами бьёт он коня.
Вот уж на всадника свет из окон
Льётся и смотрит взволнованно он:
Возле ворот, так нежна и мила,
Дева с глазами, темнее, чем мгла.
Спешившись, всадник к хозяйке идёт
И в поводу вороного ведёт.
— Кто ты? — чуть слышно спросила она.
— Странник я, милая дева-луна.
Рыцарь бескрайних путей и дорог,
Бог только знает, как я одинок.
Дева, меня в эту ночь не гони,
В дом пригласи, обогрей, накорми.
Конь мой бессилен, и я чуть живой.
Сжалься, богиня ночей, надо мной!
— Что же в обмен? — улыбнулась она.
— Всё, что попросишь, дева-луна.
— Что ж, дам приют для тебя и коня,
Только в ответ ты полюбишь меня.
Путнику сделка пришлась по нутру:
— Видно, сегодня я здесь ко двору, —
Думает он и, скрывая восторг,
К странному замку идёт на порог.
Холод ступеней окутала мгла,
Дева шелковый повод взяла,
Конь, испугавшись, повод из рук
Словно безумный выдернул вдруг.
Бьёт он копытом, встаёт на дыбы,
Глазам косит, и тумана клубы
Стройные ноги топчут в пыли,
В ночь посылая комья земли.
Только взглянула, и конь присмирел,
Словно не видит молнии стрел,
Словно не слышит грома, и вмиг
Точно тряпичный он сдался и сник.
В залах просторных бархат и пыль,
В каждом смешались сказка и быль,
Мраморный пол, холод каменных стен,
Сотни надежд, превратившихся в тлен.
Сотни свечей губят мрак и дрожат,
Странные тени на стенах лежат,
И каждый звук в этих залах рождён,
Эхом веков отражается в нём.
Только не смотрит странник вокруг,
Что-то случилось со странником вдруг.
Пьёт не пьянея вино вновь и вновь:
Ново ему это чувство — любовь.
Дева порхает птицей ночной,
Манит, смеётся, зовёт за собой.
Тёплые, сладкие губы её
Шепчут, клянутся, зовут в забытьё.
Нежно и страстно сомкнулись уста,
Словно вселенная стала пуста,
Звуки утихли, померк свет свечей.
Странник с колдуньи не сводит очей.
Молнии вспышки как гнев ста богов.
Не разорвать ему липких оков.
Встретились взгляды, руки сплелись.
Чувства колдуньи огнём занялись.
Сколько она погубила сердец,
Знают лишь волны да мрачный дворец.
Души несчастных навеки взяла,
Волны морские скрывают тела.
Пеною грозной ползут на скалу
Тёмные волны, рождая молву,
Будто бы в стенах, холодных как лёд,
Смерть одинокою девой живёт.
Шепчут они, раскрывая секрет,
То, что из стен этих выхода нет.
Знают свидетели страстных ночей
Белые кости на дне средь камней.
Только забрезжит над замком рассвет,
Только зажжётся божественный свет,
Юный любовник, что сладко так спит,
Будет желаньем колдуньи убит.
Вот заалел горизонт над водой,
Небо простилось с последней звездой,
Сил набираясь, очнувшись от сна,
Ждёт свою страшную жертву волна.
Ждёт и играет пеной морской,
Бьётся о камни с безумной тоской.
День молодой сотворила весна,
Только природа вкруг замка грустна.
В спальне колдуньи открыто окно,
Юное солнце встречает оно,
Птиц голоса тянут нежный мотив,
Только любовник по-прежнему жив.
Спит он глубоким и сладостным сном,
Тем, что несёт пробужденье потом,
Нет, не коснулась закрытых очей
Смерть ледяною рукою своей.
Смотрит колдунья, ступив на балкон,
Как совершается вечный закон,
Как зарождается новый рассвет,
Смотрит впервые за тысячи лет.
Словно смывая проклятья веков,
Падают слёзы со звоном оков
И, разбиваясь, рождаются вновь.
Плакала Смерть, превращаясь в Любовь.
Может быть, правда, может быть, ложь,
В старых рассказах разве поймёшь.
Только недаром вещает молва,
Будто Любовь и поныне жива.