Позднее утро, щель взгляда,
преломился нейтрально свет
из-за режущей слезы,
от больного сна.
Так банально мелькнула
девятиэтажка по сторону, другую.
За дуновеньем сквозняка
донеслось мне «кар-кар».
Зачирикал телефон,
хладнокровно не ответил.
Некому звонить,
кроме из прошлого, этих.
Картины покоятся в столе,
уже не ждут зрителя.
Шкаф заполнился пылью,
его закрыл, в потолок посвистывая.
Нет денег, и не будет –
не из-за них трещал мой путь.
Душа стремилась к полёту
на средней высоте.
Взгляд – увидеть море
во флирте с Солнцем.
Но коротки оказались ноги
и невелик ясности охват.
Вдруг стало достаточно дома,
куда вернусь, куда бы ни ушёл.
И город не разъедает слух,
он сам в себе давно потух.
Изредка шумят самолёты,
их песня слилась с бетоном.
Им уже некуда взлетать,
нечего здесь защищать.
Приступы романтики
остались на скрипящем стуле.
Внутри стало глухо,
дыханье колышет строку.
Давление запеленило глаза,
в зеркале размытое тело.
Ветер скрежется у окна,
достигнув предела…
Оголённые ветви скребут небеса,
как призраки погибших надежд.
Слышу их крик, даже не выходя
из отраженья ручки двери.