Бастет

Она полюбила свободные свитера в день, когда перестала пить водку. Говорили, что сложно, но она смогла, и жизнь оказалась совсем короткой. Такой короткой, как чей-то взгляд, раздевающий девушек в летних платьях. Теперь ей ничего уже не говорят. Теперь за неё в ресторанах платят. Теперь все смыслы стягиваются в петлю мохнатого микрофона. Она говорила: "Я свет сохраню в трубке нетелефонной". В трубочке из-под сока звенел трамвай, тепло испарялось в лёгких. Она ещё помнила все слова и корочки философий, упавших наследством в её уют и вытекших красным краном. О ней не пишут, о ней поют. Но, кажется, бездыханно. Она полюбила зелёных трав дурманящий сладкий запах, когда перестала верстать свой нрав, как был уверен папа. Когда перестала любить дожди в штормящем на воле море. Она полюбила его шаги, что громом из всех историй звучали в ушах, как ненужный бред. Она надевала маску, в который раз возлюбив монумент, а не перо и сказку. Ей льстили, завидовали в лицо, смеялись, кричали: "Баста!" Она коллекционировала подлецов и не стеснялась ласки. Она объясняла, что жизнь одна, и длинное станет коротким. Она замирала всегда у окна и делалась очень кроткой, послушной и даже совсем ручной. Она не снимала счастья. В нём сила была и её покой. И свитер был в нём. Отчасти.