Часть 1.
Габриэла Мистраль (настоящее имя Лусила Годой Алькайяга) родилась 6 апреля 1889 года в деревушке Викунья в Андах (улица, где она появилась на свет, сейчас названа в её честь), в семье швеи Петронилы Алькайяги де Молины, которая была из басков, и индейца Херонимо Годой Вийануэва, работавшего учителем и местным поэтом. У Люсилы была старшая сводная сестра, Эмелина Молина. Именно она обучила девочку читать и писать и дала ей первые школьные уроки. Влияние старшей сестры было так велико, что, повзрослев, Лусила тоже захотела стать учительницей, а также заинтересовалась политикой. Память о сестре поэтесса увековечит в стихотворении
"Сельская учительница":
Она была бедна - как тот, что в Иудее
бродил и сеял правду, страдая ради нас.
Ходила в пестрых юбках, колечка не имея,
но дух ее светился как истинный алмаз.
(перевод Кириллиной Л.В.)
* * *
Когда Лусиле было три года, отец ушёл из семьи, и больше она никогда его не видела. После его ухода семья существовала на грани нищеты и была вынуждена часто переезжать.
В 1892 г. Лусила с матерью и сестрой поселяется в городе Монте-Гранде. Природа этого места и его люди навсегда останутся в сердце будущей поэтессы.
Именно здесь она завещает похоронить себя.
В 1900 году Лусила покидает любимое Монте-Гранде, чтобы поступить в среднюю школу для девочек в д. Викунья. Однако этот опыт оказывается сильно травмирующим - Лусилу обвиняют в краже и драке, но девочка упорно отказывается защищать себя, хотя она и не была виновна, и оставляет школу. Год спустя мать увозит дочерей в деревню Ля-Серена, к бабушке, Изабель Вильянуэва, где Эмелина получает место учительницы, а ещё позже - в портовый город Кокимбо, где Лусила впервые увидела море. В 13 лет она начинает писать стихи.
В 15 лет Лусила начинает работать в школе в качестве помощницы учителя, чтобы заработать на жизнь себе и своей матери, хотя и не имеет профильного образования. Аттестат учительницы она получает только в 1910 году.
В 1904 году Лусила начинает печатать в различных газетных изданиях свои статьи на политические и социальные темы, её идеи расцениваются общественностью как атеистические и революционные. Уже тогда она озабочена правом женщин на получение образования.
В 1907 году, работая помощницей учителя в деревне Ля-Кантера, девушка познакомилась с железнодорожником Ромелио Уретой, с которым вскоре обручилась. Однако жених уезжает на заработки, а вернувшись, уходит от Лусилы к другой женщине:
Он прошел с другою
на глазах моих.
Мирная дорога,
легкий ветер тих.
А он прошел с другою
на глазах моих!
(перевод О. Савича)
* * *
Через два года Лусила уже работает учительницей, продолжает публиковаться в газетах и начинает сотрудничать с журналами. Именно тогда проворовавшийся Урета (его должны были судить за растрату из железнодорожной кассы) кончает жизнь самоубийством. После смерти в его кармане нашли фотографию Лусилы и письмо, обращённое к ней, из чего была состряпана легенда, что Ромелио погиб от безответной любви к девушке с тяжёлым характером. Лусила, тяжело переживавшая смерть бывшего жениха, пишет первое своё серьёзное поэтическое произведение "Сонеты смерти" ("La muerte del poeta", 1914), получившее первый приз на чилийском литературном конкурсе в Сантьяго «Фестиваль цветов». Опасаясь, что любовные стихи могут повредить её педагогической карьере, молодая поэтесса издает «Сонеты смерти» под псевдонимом Габриэла Мистраль, взятым в честь её любимых писателей, итальянца Габриэле Д'Аннунцио и французского поэта Фредерика Мистраля. Этим псевдонимом, ставшим вскоре известным всему испаноязычному миру, поэтесса пользовалась и в дальнейшем.
В стене бетонной ложе ледяное
не для тебя, и я исправлю это:
ты будешь ждать свидания со мною
среди травы, и шелеста, и света.
Перевод - Н. Ванханен
* * *
Через год после самоубийства Уреты Габриэла выигрывает конкурс и получает место преподавательницы в педагогическом училище в Сантьяго, где делает быструю карьеру; затем становится старшим инспектором и параллельно преподаёт историю, географию и испанский язык в северном чилийском
городе Антофагасте.
В 1916 году Габриэла знакомится с политиком и реформатором Педро Агирре Сердой, будущим президентом Чили. Многие её мысли и идеи он воплотил в книге "Аграрная проблема" ("El problema agrario"), а позже использовал при перераспределении сельскохозяйственных земель и принятии закона о банковском кредитовании крестьянства.
В 1918 году указом Агирре Серда Габриэла назначается руководительницей школы для девочек в Пунта-Аренас. Там она открывает вечернюю школу для взрослых, способствует созданию библиотеки и пр. Там же она пишет цикл стихов
"Пейзажи Патагонии":
Вижу: падает снег, -- так сыплется пыль в могилу,
вижу: туман растет, словно сама умираю,
и мгновений, чтоб с ума не сойти, не считаю,
потому что долгая ночь только входит в силу.
Перевод - О. Савича
* * *
Пейзажи и дикая природа края захватывает Габриэлу - она совершает длительные прогулки, записывая в записную книжку названия птиц и растений, истории и легенды местных жителей, которые позже преобразует в стихотворения. Чувства на смерть мексиканского поэта и журналиста Амадо Нерво, которого Габриэла обожала, позже отразились в следующих строках стихотворения "Мои книги":
И ты, Амадо Нерво, сладчайший голос горлиц,
из выжженного сердца невынутое жало.
Цепочка гор далеких ломалась и дрожала,
когда я вдаль глядела, от строчек не опомнясь.
Перевод - Н.Ванханен
* * *
Мистраль была очень способной учительницей. Даже её многочисленные враги вынуждены были признать её педагогический талант. В 1920 году Габриэла переезжает в Темуко, город в центральной, индейской части Чили, где она она становится руководительницей местного женского лицея и где знакомится с Пабло Нерудой, который в свои 16 лет уже был президентом местного литературного общества и которому Мистраль, оценив его дарование и всячески способствуя развитию его поэтического мастерства, открыла доступ в библиотеку лицея.
Позже Неруда писал в своих воспоминаниях: "Я видел, как она проходит по улицам городка в своих длинных одеждах, и побаивался её. Но когда меня однажды привели к ней, я понял, что она добрая и милая. Я был слишком молод, чтобы стать её другом, и чересчур робок и замкнут. Я видел её всего несколько раз. Но этого было вполне достаточно. Я каждый раз уносил с собой подаренные ею книги. Это всегда были книги русских писателей, которых она считала самым замечательным явлением в мировой литературе. Я могу смело сказать, что Габриэла приобщила меня к серьёзному и обнажающему видению мира, которое свойственно русским писателям, и что Толстой, Достоевский, Чехов стали самым моим глубоким пристрастием".
Именно в Темуко Мистраль пишет знаменитую поэму "О сыне". Хотя своих детей у Габриэлы никогда не было, она с такой проникновенностью и убедительностью рассказывала о беременности, родах, материнской заботе, что среди жителей города поползли грязные слухи. Габриэла не оставила оскорбления без ответа: в предисловии к первому изданию своей книги она на весь мир ославила длинноязыких жителей городка, а позже, уже будучи лауреатом Нобелевской премии, проигнорировала Темпуко своим присутствием. Разумеется, подобная непозволительная женщине ответная агрессия не осталась без внимания сильных мира сего - тот же подобострастный Неруда написал в своём посвящении Мистраль (что характерно, уже после её смерти), что жители города всего лишь называли вещи своими именами ("я-то знаю этих озорных, дерзких на язык лесорубов и железнодорожников, которые называют хлеб хлебом и вино вином") и попенял умершей Габриэле на злобу и неоправданные ожидания несчастных правдолюбов, явив таким образом истинно мужскую безграничную благодарность приобщённого к "серьёзному и обнажающему видению мира" во всей красе.
В 1945 году Мистраль была присуждена
Нобелевская премия по литературе с формулировкой
..."за поэзию истинного чувства, сделавшую её имя символом
идеалистического устремления для всей Латинской Америки".
В своей речи член Шведской академии Яльмар Гульберг сказал:
"Отдавая должное богатой латиноамериканской литературе, мы приветствуем её королеву, создательницу "Отчаяния", ставшую великим певцом печали и материнства". Мистраль стала первой латиноамериканской писательницей, получившим Нобелевскую премию по литературе. В ответной речи чилийская поэтесса сказала, что считает себя представителем всей латиноамериканской культуры и приветствует "духовных первопроходцев Швеции". Мистраль отметила также,
что Нобелевскую премию она получила, возможно,
потому, что в её поэзии звучат голоса женщин и детей,
чьим представителем она является.
Отчаяние - перевод О.Савича
Туман непроглядный, вечный - чтоб я забыла,
где выплеснута на берег солёной волною.
Земля, куда я ступила, незнакома с весною.
Как мать, меня долгая ночь от мира укрыла.
Вкруг дома ветер ведёт перекличку рыданий
и воплей и, словно стекло, мой крик разбивает.
На равнине белой, где горизонт нескончаем,
я вижу закатов болезненных умиранье.
К кому же может воззвать та, что здесь очутилась,
если дальше неё одни мертвецы бывали?
Они видят лишь, как ширится море печали
между ними и теми, с кем душа не простилась.
В порту - корабли; паруса белесого цвета;
они из стран, чьих людей не звала я своими,
моряки, незнакомые с цветами моими,
привозят бледные фрукты, не знавшие света.
И вопрос, как бы я задать его ни хотела,
не сорвётся с губ, когда провожаю их взором:
их язык - чужой, не язык любви, на котором
в счастливые дни моя мать свою песню пела.
Вижу: снег падает, - так сыплется пыль в могилу,
вижу: растет туман, сама словно я умираю,
и мгновений, чтоб с ума не сойти, не считаю,
потому что долгая ночь только входит в силу.
Вижу равнину, где боль и восторг бесконечны, -
по доброй воле пришла я к пустынным пейзажам.
Снег, как чьё-то лицо, всегда за окном на страже,
его совершенная белизна вековечна.
Он всегда надо мной, как бога взгляд беспредельный
и, как лепестки цветов апельсина на крыше;
и, словно судьба, что течет, не видя, не слыша,
он будет падать вот так же и в час мой смертельный.
Часть 2.
Габриэла Мистраль всегда тщательно охраняла тайну своей личной жизни,
казалось, полностью посвятив себя служению родной стране и миру.
Однако 50 лет спустя были опубликованы письма, адресатом которых является женщина, многолетняя американская ассистентка поэтессы Дорис Дана.
Сотни неровным почерком написанных, но нежных посланий великой чилийской поэтессы Габриэлы Мистраль пол-столетия хранились в коробках у родственников Дорис. Мистраль и Дана, которая была на 30 лет моложе, познакомились в 1946 году на конференции в Нью-Йорке и переписывались вплоть до смерти Мистраль в 1957-ом году. «Жизнь без тебя обескровлена, бессмысслена. Ты мой дом, ты мой центр» - эта запись датирована 1957-ым годом. Сама Дорис до смерти в 2006 году хранила тайну своей возлюбленной.
Подборка переписки была опубликована под названием «Ni;a Errante» («Бродячая девочка» - так Дорис называла поэтессу из-за её любви к путешествиям), что вызвало недовольство в литературных кругах и в обществе. Известный литературный критик заявил в интервью местной газете, что «освещение сексуального аспекта жизни поэтессы служит ей дурную службу». Сексуальная ориентация «La Madre de Am;rica», матери Латинской Америки, как её любовно называют в Чили, и «иконы педагогики и материнства», до сих пор является «деликатной темой» на её родине, как сказала директор Университета имени Габриэлы Мистраль в Сантьяго, Алисиа Ромо.
Сонеты смерти - Перевод Н.Ванханен
1
В стене бетонной ложе ледяное
не для тебя, и я исправлю это:
ты будешь ждать свидания со мною
среди травы, и шелеста, и света.
Я уложу тебя в иной постели,
мое дитя, продрогшее в темнице,
и станет пухом, мягче колыбели,
тебе земля, в которой сладко спится.
С пыльцою роз смешаю комья глины,
покуда лунный столп вверху дымится,
и, впредь не зная ревности и страха,
вернусь к тебе, счастливой и безвинной:
ведь как моим соперницам не биться --
моя и только эта горстка праха!
2
Но будет день с такой ломотой в теле,
что мне душа шепнет на полпути:
как розовые тропы надоели,
как не к лицу с веселыми идти!
Еще одна захлопнется темница,
ударит заступ, глина упадет...
И нам придет пора наговориться
взахлеб и вволю, вечность напролет!
Наедине с тобой в глухой пустыне
открою, отчего, не кончив круга,
в расцвете сил ты лег в земную твердь.
И станет явным тайное доныне:
нас небо сотворило друг для друга
и, уходя к другой, ты выбрал смерть.
3
Злые руки к тебе протянулись в тот горестный миг,
и застыли в печали созвездья, когда ради муки
ты покинул навек беломраморных лилий цветник.
Для чего ты отдал свое сердце в недобрые руки?..
И взмолилась я: "Смилуйся, Господи, гибнет мой друг
на неверной стезе. Провожатый не знает дороги.
Или вырви его из коварных губительных рук,
или в сон погрузи, подводящий земные итоги.
Ни окликнуть его, ни его удержать не могу --
черный ветер морей прямо в бурю уносит челнок.
Не вернешь его мне -- пусть достанется мертвой воде!"
Тонет розовый челн, беззащитно кренясь на бегу...
Разве тот не любил, кто и жалость в себе превозмог?
Ты, Всевышний, меня оправдаешь на Страшном Суде!