Она сказала: «Ты летать умеешь.
Ты просто к месту этому прирос.
Ты в монитор воткнул свой красный нос.
Сидишь. Сопишь.
Изношенный насос!
Ни встать, ни выйти,
ни уйти не смеешь.
Не Санта Клаус. И не Дед Мороз.
Ты не ответ. И даже не вопрос!
Ужели ты кому-то душу греешь?!»…
Я разозлился.
Я её не знал.
Не звал.
Сама в окошко залетела.
Раз птица – пусть бы птичьи песни пела!
Никто меня вот так не обзывал.
Никто не гнал с насиженного кресла,
в которое вросли навеки чресла,
и грубо так с него не поднимал!
Я встал, обивку старую круша.
Шагнул вперёд, шатаясь, чуть дыша.
Прошёлся неуверенно до кухни.
Курить пытался.
Сигареты тухли.
Она летала рядом, всё круша.
Кричала:
«Что ж, хвалёная душа
твоею ленью тоже заразилась?»
И в это время что-то там родилось.
Под самым сердцем.
Сзади проросли, быть может, крылья,
а, быть может, сопла.
Во рту от напряженья пересохло.
И я взлетел! И я, дурак, запел!
Осталось Строгино на яндекс-карте.
Какой-то ворон за спиною каркнул.
Открылось небо, белое, как мел.
Плеснули синькой. Небо посинело.
И нечто в этой синеве чернело.
И облачный туман вокруг кипел.
А дальше… Дальше чёрная стена.
Глуха.
Свирепа.
И непроходима.
Я крикнул: «Поворачиваем! Мимо!».
«Не разобьёмся!», – крикнула она. –
«Стена любая – вовсе не стена!
Она прочна от твоего испуга!
Всегда бери её на абордаж!
Представь, что ты сейчас спасаешь друга!
Представь, что ты за друга жизнь отдашь!».
И расступилась перед нами тьма.
И засверкала звёздная зима.
А на руках искрили метеоры.
Вдали гудели ангельские хоры –
и в звуках зарождалась жизнь сама.
Махнула птица сизая крылом.
Мы развернулись,
мы к Земле вернулись.
Мы были так недолго в мире том.
Как будто спали – и опять проснулись.
И я очнулся вновь перед окном.
Напялил джинсы,
занырнул в кроссовки,
взял пачку сигарет из упаковки –
и вышел в мир, покуда полон сном.
Негромкий дождик Землю полоскал.
Сквозь дыры в тучах солнышко сверкало.
И чьё-то сизое крыло мелькало
в далёких далях, в небе кружевном.
© Вит. Чел
© Акварель @Марианна Вронская