Гигантские льдины застывших столетий
В безбрежном теченьи часов
Таранит единственный в нашей планете
Титаник людских голосов.
И льды отступают в немом раздраженьи
Пред носом легенды морей,
А люди танцуют, и с каждым движеньем
Становятся на год старей,
И, внемля виниловой мудрости предков,
Творят запрещенные па...
Но с каждой идеей сжимается клетка,
Сужается жизни тропа.
Не тот ли, кто первым поднялся в каюту,
Кто первым плясал на балу,
Сказал, что не будет, не будет приюта
Тому, кто на этом полу,
Под вечную музыку тысячелетий,
В дань лозунгу "Мы - не рабы",
Посмеет внести измененье в куплете
Иль в ласковом вальсе судьбы?
И разве не вы, вопреки его воле,
Из пепла творили слова,
Не вы ли в жестоко бушующем поле
Свои защищали "права"?
Не вы ли с улыбкой безумца-маньяка
Метались от "Будды" к "Христу",
Болели от "СПИДа", лечились от "рака",
Сидели на вечном "посту"?
Не вы ли плясали на "ружьях эпохи"
Под шумные марши "боев"
И, с яростным воплем "Мы - люди, не блохи!",
Свернули с дороги веков?
Теперь, устремленный не вечным теченьем,
Не ветром великих Времен,
Но нашим, людским, преждевременным тленьем
Налегших на весла племен,
Титаник утратил способность бороться
С давленьем застывших минут,
Ведь те, кто единожды с курса собьется,
По картам пути не найдут.
И льды не отступят в немом раздраженьи -
Забыта легенда морей.
Но люди гребут... только с каждым движеньем
Становятся на год глупей.
Забыты заветы, и танцы забыты,
Винил не растопит огня...
И тихо шагает гнилое корыто
К погибели день ото дня.
А воды бушуют, и ставят преграды
Из глыб охладевших времен.
Но люди, должно быть, и сами не рады
Наследью бездумных племен.
И станет последней - смертельною - точкой
Дороги лесных дикарей
Тот Айсберг, что назван не буквой, не строчкой,
Но Вечною Карой Морей.
И гладью улягутся волны столетий,
Когда, позабыв праотцов,
Погибнет единственный в нашей планете
Титаник людских голосов.