Настанет срок, и я спелёнатым зерном
Усну в земле, как в детской зыбке, вечным сном;
От зренья прочно глубина его сокроет,
И встанет Крест над ним хранителем покоя.
Но вместо траурного пёстрого венка,
Несите к холмику земли два синь-цветка,
И жар молитвы, – что всего-всего бесценней,
Да с вестью Радоницы, – ветки верб весенних.
Мне по душе орнамент их, пригож и прост,
Притом не страшен им наш утренник-мороз,
И будет верба привечать гостей крылатых...
Кому там чудится за веяньем прохлады,
Что в дачном флигеле запел сверчок ночной?
А это начал завывать в трубе печной,
Со мной прощаясь, вычегодский сизый ветер,
Сюда принёсшийся из северных столетий.