Рукоплещет усталый ветер вершиной древ,
Под шатром, как остынет день, обретаешь кров.
И в помятом эфире услышишь живой напев:
Тает глина от рук Джамира, и "ОМ" коров.
И откроется вмиг вся искусная прелесть сна,
Что расписан Художником мира горячим летом:
У Джамира есть друг, дети есть и одна жена,
Он смеётся, когда за обедом трещит об этом.
Время льётся здесь, ветлу в щёлоке варит друг,
И мешает, как маг, будто варит шальное зелье;
Глазомер сонастроен движению ловких рук,
Оттого ли сей труд так похож на одно безделье?
Он несёт за собой сотни новых ещё миров.
Я смотрю на него и вижу, что в нём - Оазис.
Не сбежать от иллюзий диких, обрывков снов,
Только жажду унять не смогу, не познав их базис.