там, где русалки выходят играть на речную мель,
где расстилается поле, еще не остыв от брани -
и самобранка-скатёрка, и ласковая постель,
а гимнастёрки по-братски закопаны с топорами,
где запылённый мужчина без женщины, как без ног,
полз по дороге, ведущей на деревенский праздник,
женщина всласть наливает колодезное вино
каждому чужестранцу. а после единым красным
делает губы и округляет квадраты дней,
преуменьшая немного, рассказывает иконе,
сколько же их, без следа, захлебнулось в её вине -
ветхозаветной вине, запрятанной под исподним.
всё передумано вдоволь, изношено до костей,
а уж такая была, что не передать словами:
и убирайтесь, и я не такая, и не из тех...
из деревянного ящика вновь доставала Ваню -
да молодого, с немного надорванным уголком,
да с полуграмотным выцветшим голосом на изнанке.
в небо глядишься – любуешься, как высоко
кружатся вестницы, соломенные веснянки.
издалека, из космоса, так хорошо смотреть,
как одноногий эдем за оградой бредёт на постриг
и опоясывает голубая лента чужую смерть,
словно бы разделяя местность на до и после.
апрель 2016