В овациях преступной страсти
Не слышен звук текущих дней –
Лишь отзвуки лихой напасти
Звучат в мелодии моей.
Но через время всё проходит;
И крики страсти отзвучат,
И я умру в своей свободе
Не смея страсть вернуть назад.
Прельщает вечная разлука…
А ну, родная, помоги,
О, смерть, навей предсмертных глюков.
Я под землей. Аид мой гид.
К несчастью, это только снится
И не закончится добром –
Меня везет, по руслу Стикса
Проклятый старец, бог Харон.
А устья Стикса полны болью,
И мракобесьем темных див,
Безумных криков, диких воев…
Неужто этот миф правдив?
У самых врат нас встретил цербер –
Охранник этих жутких мест,
Он паче многих волю ценит,
За то и стал служить он здесь.
Казалось век в тюрьме Аида
Я не жалея сил блуждал,
И тварей мерзостного вида
Во всех углах его встречал…
Ужели я такой же гадкий? –
Я спрашивал себя в тот час;
И прозревал все недостатки,
И заново хотел начать…
Но все эти движенья – глупость,
Пустая блажь, немая дрожь,
И разрушительная грубость,
И нерешительная ложь.
Овеянная дымом ласки
Иллюзия высоких чувств
Весьма похожая на счастье,
Но в сердце остается грусть.
В раскатах слез последней ночи,
В объятьях грёз, при свете гроз –
Я нежно режу душу в клочья,
Когда кончается гипноз.
Очнувшись, я увижу подле
Одну из бесполезных дам,
А сердце скорчится от боли
И скроется бог весть куда.