Умирает душа, надорвавшись в трудах каждодневных;
от сварливой жены, от начальников нудных и нервных.
Под ногами толпы она корчилась долго и страшно;
и в лавине машин пробиралась вперёд отважно.
Сколько долгих годов отравляли ее газеты;
ослепляло кино, оглушали пластинки, кассеты.
На голодном пайке – как могла ещё лётной остаться?
петь – как пела всегда, пресмыкающимся не продаться?
Но исчерпан до дна этот бывший бездонным колодец.
Вот уж доски несут. И крест-накрест его заколотят.
Я остался один в этом мире на тягостной тризне
по прекрасной моей и твоей, по загубленной жизни.