М.Шехтману
Откроешь дверь — за ней Ерусалим-
Ерушалаим, он же — сердце мира.
Живёт поэт там, музами храним,
И пусть его не замолкает лира.
Упорный труд. Ни славы, ни хлебов.
Ни круга дальнего, ни ближнего, похоже.
Он высоко несёт свою любовь.
Не одному ему она поможет.
Идя дорогой стройных строгих строк,
Простых, как боль, и сложных, как победа,
Живёт он так, как умер Оскар Строк:
С улыбкой, музыкой, войну и мир изведав.
В его руках корундовый резец.
Немногие сегодня режут камень,
Всё больше дерево...
Логический конец
Великому мы положили сами.
Что может человек, когда один?
Когда ему оставлено лишь слово?
Что ж, сам себе он точно господин.
И это важно, пусть совсем не ново.
А слово сказано — и сказано для нас.
Ему неведомы запреты и границы.
Оно свободно. Как тончайший газ,
Проникнет и в светлицы, и в темницы.
Расскажет об Онегине — о том
Что было после, о главе десятой,
Исходе и скитаниях. Кто-кто,
А брат мой знает, что узнал распятый:
Полюбишь правду — точно будешь бит.
И не найдёшь убежища в народе.
Народ всегда судейским подсобит
От предвкушений зрелища на взводе.
Не каждый заслужил Ерусалим.
Не каждому дана в награду Кардо.
И всем, что слышал, всем, что спето им,
Он отличён от прочих миллиардов.
Стихи обычно подымаются в цене,
Когда их автор покидает землю.
То — их судьба. Но, несогласен с ней,
Ему живому с нетерпеньем внемлю.