ЗАПОЗДАЛАЯ РЕЦЕНЗИЯ НА ФИЛЬМ РЕЖИССЁРА ЭЛЕМА КЛИМОВА
«ДОБРО ПОЖАДОВАТЬ, или ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН»
Отзывы на фильм в интернете:
САМЫЙ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ДЕТСКИЙ ФИЛЬМ! СУПЕР!
ALEKSAN…
Этот фильм у меня записан в телевизоре и когда у меня подходящее
настроение я его пересматриваю. Жена одно время не понимала,
потом сама пристрастилась )).
FRAMM
Гений заявил о себе сразу же, дипломной работой....(!!) Такая
работа по уровню была, что 50 лет прошло, а её помнят, и стала
она КЛАССИКОЙ! Гений есть гений…
MaXXX
Не дай Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
А.С. Пушкин
1.КАК ПИОНЕР ДАВИД ПОБЕДИЛ БЮРОКРАТА ГОЛИАФА, или «ДОПРЫГАЕТЕСЬ»
В детстве я очень любил этот фильм. Дети, снимавшиеся в нём, не только были моими одногодками, мы и родились примерно в один год 1951-52-53-й, и поэтому я чувствовал родство с ними и даже был немножечко влюблён в девочку, игравшую Нелю – ту самую, что ловко крутила обруч хула-хупа на зависть племяннице товарища Митрофанова. Когда в 90-е у меня появился видеомагнитофон, я стал переписывать на кассеты любимые фильмы, переписал и этот и время от времени под настроение его пересматривал. Фильм действительно снят талантливо, Евгений Евстигнеев в роли начальника лагеря бесподобен, юмор настоящий, сатира не в бровь, а в глаз. Фильм легко смотрится, и его можно пересматривать без конца. Но толи от того, что с помощью «видака» я много раз его смотрел, толи от того, что к старости иногда становишься умнее, толи от того и другого одновременно, я вдруг стал видеть в фильме то, чего не замечал раньше.
Фильм этот из серии сатирических фильмов про бюрократов. Для тех, кто не жил в период хрущёвской «оттепели» хотя бы ребёнком, как я, даю историческую справку. В то время шла кампания борьбы с бюрократизмом как наследием «культа личности». Была иллюзия (сколько их ещё будет впереди!), что вся проблема в бюрократах, порождении «культа», и если победить бюрократизм, дальше всё пойдёт как по маслу. Бюрократов высмеивали в фильмах, пьесах, фельетонах и карикатурах на страницах «Крокодила» и всех, сколько их тогда было, сатирических журналах. Над райкинскими героями-бюрократами хохотал весь СССР. Примеры антибюрократических фильмов: «Карнавальная ночь», «Жених с того света», «Девушка без адреса», «Дайте жалобную книгу» и т.д. «Добро пожаловать…» из той же когорты, только более поздний. Он был снят в 1964-м году, том самом, в котором был снят Хрущёв и наверняка был последним в серии антибюрократических фильмов. Время Брежнева – это уже время бюрократов.
Бюрократов высмеивали, изображали бездушными чинушами и дураками, но критиковать дозволялось только бюрократов нижнего звена, а среднего и высшего – ни-ни. Например, директора текстильного магазина критиковать и высмеивать можно и нужно, а министра текстильной промышленности можно изображать только суперположительным героем. Так, в фильме Рязанова «Дайте жалобную книгу» сатирически изображены замдиректора ресторана (А. Папанов), директор магазина одежды (Е.Моргунов), завотделом (Г.Вицин), продавец этого магазина (Ю. Никулин) и бюрократ непонятной должности Постников (Н. Парфёнов), но директор управления торговли (Н.Крючков) – сама добродетель.
Часто пересматривая «Добро пожаловать», я обнаружил, что фильм является как бы продолжением «Карнавальной ночи», и параллели явно подчёркиваются авторами, и зрители поумнее меня наверняка их заметили давно, а я вот не замечал столько лет. Во-первых, канва сюжета один к одному: в «Карнавальной ночи» начальник – дурак и ретроград, порождение «культа» - своим бюрократическим вмешательством мешает организовать новогодний праздник во дворце культуры; в «Добро пожаловать» начальник пионерского лагеря – дурак и ретроград, порождение «культа» мешает нормальному отдыху детей и тоже организовывает праздник на свой, бюрократический лад. В первом фильме с бюрократом борется юная девушка в исполнении Людмилы Гурченко с друзьями, во втором – юная девушка, вожатая отряда Валя со своими коллегами-пионервожатыми подопечными-пионерами. И в обоих фильмах высшие начальники – совсем не бюрократы и заодно с бунтующей против бюрократизма молодёжью. Пришедший на карнавал с женой начальник Огурцова очень доволен праздником, который вопреки вмешательствам Огурцова организовали героиня Гурченко с друзьями, а приехавший на родительский день товарищ Митрофанов закрывает «лавочку» Дынина призывом «Пошли купаться». В обоих фильмах одинаковый финал: бюрократ посрамлён, справедливость торжествует. Родственность главных героев подчёркнута и фамилиями: обе они «овощные»: в первом фильме Огурцов, во втором – Дынин. Не Помидоров, не Морковин, а именно Дынин, потому что и огурец, и дыня принадлежат к семейству тыквенных, оба героя – духовные братья.
Но это ещё не главное из того, что я понял. Главное же в фильме умело спрятано и высказано эзоповым языком, авторы зашифровали здоровенную фигу в кармане так, что для неискушённого зрителя фильм этот – просто хиханьки да хаханьки, а те, кому надо, всё поймут, да на ус намотают и нужные выводы сделают.
А кто они, «те, кому надо»? Сами себя они называли «дети XX съезда», «дети «оттепели». Это талантливая молодёжь, на духовное становление которых повлиял доклад Хрущёва, разоблачающий «культ личности», все они сложились как убеждённые антисталинисты, уверенные, что Сталин свернул страну с правильного, ленинского пути и исказил учение Маркса. Но постепенно среди детей «оттепели» всё более нарастали оппозиционные тенденции. Особенно повлиял на них своими писаниями Солженицын. Именно из этой среды вышли современные либералы, «демократы» и русофобы. Именно им мы обязаны развалом СССР и ужасом 90-х. Типичная фигура этого поколения – поэт Евгений Евтушенко. При Хрущёве это был благонамеренный хрущёвец, убежденный противник «культа». В финале стихотворения «Сопливый фашизм» о встрече с фашиствующей молодёжью в Финляндии он провозглашал: «И если б коммунистом не был я, то в этот день я стал бы коммунистом». И этот дважды коммунист последовательно превращался в убеждённого перестройщика-горбачёвца, потом в убежденного демократа-ельциниста, трижды антикоммуниста и поклонника Солженицина. И если вдруг не дай бог в России установится фашистский режим, сами знаете, кем станет Евтушенко.
Однако вернемся к фильму. Весь фильм полон намёков, метафор и аллегорий. Пионерский лагерь – это не просто лагерь для летнего отдыха детей, это часть советской системы со всеми её пороками. Так, если голографическое изображение разрезать пополам, каждая его половинка будет воспроизводить всё изображение целиком, только в половину уменьшенном виде. Разрежем голограмму на четыре части – будет четыре целых изображения, но уменьшенных вчетверо. На какие бы мельчайшие части мы её не разрезали, каждая будет в уменьшенном виде изображать целое. Такой частицей голограммы под названием СССР и является пионерский лагерь, изображённый в фильме. Дело не в том, что в Советском Союзе есть плохой лагерь, в котором директор – бюрократ. Плохого директора можно снять и понизить, поставить хорошего директора и лагерь станет хорошим. Лагерь плох, потому что плоха система, частью которой он является, и надо менять не только порядки в данном лагере, а всю систему. Такова выраженная эзоповым языком идея фильма.
В чём же порок этой системы, этого лагерного режима? В том, что он «тоталитарный», в нём нет свободы. Дети ходят строем, всё по команде, по инструкции. Начальник лагеря Огурцов, обращаясь к расшумевшимся детям, говорит: «Берите пример со второго отряда», - и пионеры второго отряда, стоящие, не шелохнувшись, по стойке «смирно», вместе с вожатым синхронно, как механические роботы, отдают пионерский салют. Там даже висит большой «Распорядок дня». О ужас! – дети живут по распорядку, прямо как в армии или в лагере… ну в общем вы поняли, на какой лагерь намёк. В этом лагере у начальника даже есть свой стукач – какая же тоталитарная система без стукача! Правда, лица этого стукача зритель так и не увидит, на экране будут мелькать лишь тщедушные девчоночьи ножки в сандаликах да однажды её вся измазанная грязью худенькая фигурка появится на втором плане, но она так и останется инкогнито, потому что стукач должен всё видеть, его же не видит никто.
Фильм ещё не начался, идут титры и звучит помпезная маршевая музыка, исполняемая духовым оркестром: трубы и барабан – музыкальное изображение СССР. Затем кадры лагеря под бодренькую пионерскую мелодию в исполнении детского хора: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля…», то есть, «Эх, хорошо в стране Советской жить!». И этот марш, и пионерское «ля-ля-ля» - всё это насмешка, издевательство, эзопов намёк: «Не верьте, всё враньё! И СССР – «тюрьма народов», и детство у детей совсем не счастливое, потому что у них свободы нет».
Знакомство зрителя с лагерем начинается с главной лагерной аллеи. И выглядит она довольно зловеще, и это ещё одно издевательство. Аллея идеально прямая и чистая, ни бумажки, ни соринки. Справа и слева на постаментах с частотой и периодичностью частокола стоят уродливые скульптуры пионеров: с горнами, барабанами, отдающие пионерский салют и т.д. Гипсовые монстры, призванные показать зрителю: советская власть уродлива, и скульптуры у неё такие же уродливые, как и она сама. Далее – сцены жизни лагеря, когда у детей тихий час. Многочисленная лагерная обслуга приводит территорию в порядок: метут, чистят, моют швабрами ровные асфальтовые дорожки, поливают из шланга газоны. И всюду идеальные чистота и порядок тоталитарной системы. Уборщица моет постамент одного из многочисленных гипсовых уродцев. На постаменте надпись: «Ученье – свет». Камера плывет вверх, мы видим голые ноги скульптуры, затем всю фигуру. Это изображение пионерки. Она трепетно, как священное писание, прижимает к груди, к сердцу книгу с учением, от которого свет. Лицо в религиозном экстазе, как у Пожарского в знаменитой скульптуре на Красной площади, обращено к небу, к богу. Ну, начиталась! Всюду поучающие плакаты и лозунги: «Пионер и в отдыхе пример», «Дети – хозяева лагеря», и, как подтверждение, что они хозяева, надпись: «В парники без вожатых не входить».
Пионер-трубач, словно ожившая гипсовая статуя с главной аллеи, трубит экстренный сбор, и все дети, эти винтики тоталитарной системы, послушно собираются на пионерском майдане. Начальник лагеря товарищ Дынин держит речь: «Дети, вы хозяева лагеря. Вы! От вас что требуется, друзья мои?» И все дети, как один, скандитуют: «Ди-сци-пли-на!». А какая может быть свобода при дисциплине? Ясно, какая - казарменная.
Примечательна история выбора натуры для съемок. Сейчас по телевизору часто показывают передачи, где рассказывается история создания «культовых», как сейчас говорят (хотя на них никто не молится, их просто любят) фильмов. В передаче, посвящённой фильму «Добро пожаловать» рассказывалось, с каким трудом нашли подходящий лагерь для съёмок. Нужен был типичный советский пионерский лагерь, который бы намекал на… сами знаете, какой лагерь. Но сколько ни искали, а типичный найти не могли. Все лагеря располагались в живописной дачной местности, утопали в зелени, за забором лес, куда можно ходить в турпоходы, чтобы «взвейтесь кострами синие ночи» - то есть, это были не типичные лагеря. Наконец нашли такой – в Туапсе. Это был действительно типичный советский лагерь: никаких тебе деревьев; ровные дорожки, по которым удобно ходить строем, одинаковые бара… ой, извините, палаты! Правда, этот лагерь тоже был не идеально типичный, потому что располагался на берегу Черного моря, в распоряжении пионеров были лодки, парусники, моторка, но этот недостаток легко устранялся умелой работой оператора: в кадр не попали ни парусники, ни моторка, а вместо Чёрного моря – речка. Хорошо бы совсем без речки, тогда бы было совсем типично, но она была нужна по сюжету – через неё в конце фильма должны были прыгать. Для усиления типичности по главной аллее наставили в две шеренги гипсовых пионерообразных монстров.
С дынинскими порядками и типичностью тщетно пытается бороться пионервожатая Валя: «Давайте сделаем то, давайте сделаем это. Что мы всё по инструкции, она же старая». - «Да, старая, - соглашается Дынин, - но её, между прочим, никто не отменял» (понимающий эзопов язык зритель мотает на ус: не пора ли отменить? Пора.). Но главным борцом с Дыниным является не Валя, а пионер Костя Иночкин. Противоборство Иночкина с Дыниным напоминает противоборство библейского мальчика Давида с великаном Голиафом, хотя сознательно пионерский «Давид» с бюрократом «Голиафом» не борется, он только живёт по своим ребячьим законам, и как раз этим нарушает сложившуюся тоталитарную систему. Огурцов перед всем лагерем отчитывает Иночкина за то, что он нарушил запрет и переплыл на остров, нарушителю бы стоять с опущенной головой и раскаивается, а он смотрит в небо: там летает самолет, там свобода. Самолёт этот – как орёл молодой в стихотворении Пушкина «Уздник»: «Зовёт меня взглядом и криком своим и вымолвить хочет: «Давай улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора!» Эх, чому я не сокiл, чому не лiтаю!…
Костя - «паршивая овца» в дисциплинированном стаде юных баранов. Он ИНочкин, ИНОЙ, не такой как все, он не желает ходить строем. Уже в день приезда он начал нарушать взлелеянный Огурцовым лагерный режим: стал фехтоваться на палках – и вслед за ним все стали фехтоваться на палках. Даже девочки! Потом удумал читать ночью под одеялом с фонариком – и все стали читать под одеялом, даже девочки. Одним словом, он – прирождённый лидер и стихийный анархист, которым, как говорили в те годы, «не место в советском обществе». А в масштабах СССР Иночкин – диссидент (тогда, в середине 60-х в среде взрослых Иночкиных уже зарождалось диссидентское движение).
Купаться детям положено строго по часам, по свистку и за загородкой из рыбачьей сети, где они плещутся, как пойманные рыбки. Выходить за пределы сети строжайше запрещено, и тем более переплывать на другой берег и общаться с местными ребятами. Понимающий зритель мотает на ус: сеть – это «железный занавес», другой берег – вожделенный край свободы Европа и Америка, куда взрослым Иночкиным «заплывать» нет никакой возможности, а очень нужно.
Иночкин, сделав в сети-железном занавесе дыру, всё же переплывает на вожделенный берег свободы и вместе с местными ребятами кажет покинутому «тоталитарному» берегу свою голую задницу: «Вот вам!» (на невербальном языке, как известно, этот жест означает оскорбление). А диссидентски настроенный зритель вздыхает: «Эх, вот бы, как Иночкин, сделать в железном занавесе дыру, уехать на Запад и оттуда показать тоталитарному СССР зад!» Этот поступок стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Дынина. «Что же теперь остаётся? – вопрошает он, - через речку прыгать?», не подозревая, что эта неуклюжая шутка есть пророчество, в чём все скоро убедятся. Впрочем, весь фильм – сплошное пророчество. Так, Дынин выгоняет диссидента Иночкина из лагеря. Фильм вышел на экраны в 1964 году – ровно через десять лет, в 1974 году будет выдворен из страны диссидент Солженицын.
Домой Иночкин не уехал и ночью тайно перелезает через высоченный тюремный забор и проникает в лагерь. И тут мы видим жуткую сцену, наполненную тайным смыслом. Иночкин пробирается по главной аллее через строй пионерообразных монстров как сказочный герой через заколдованный лес, где живёт всякая нечисть. Монстры, словно «покойнички с косами» из «Неуловимых мстителей» наводят на мальчика ужас. Целый отряд гипсовых статуй, как статуя командора в «Каменном госте», вдруг оживают: барабанщик бьёт в барабан, горнист трубит в горн, лучник целится в бедного мальчика из лука. Как в песне Высоцкого: «Страшно, аж жуть!» Смысл аллегории понятен? Гипсовые уродцы – это советская система, они окружают советского человека со всех сторон, давят его, оглушают, от них некуда деться – разве что уйти в подполье, спрятаться под дощатым полом подиума, на котором Дынин любит произносить свои речи про «хозяев лагеря» и дисциплину. Там и хоронится Иночкин, став невольным диссидентом-подпольщиком. И там, в подполье, сам того не желая, одним только фактом своего существования, он продолжает разрушать тоталитарную систему Дынина. Сначала о месте его обитания узнают ребята из его отряда, потом вожатая Валя, затем и другие взрослые - работники лагеря. Против Дынина сформировалась целая подпольная оппозиция. Как первые христиане в римских катакомбах, взрослые собрались вокруг своего духовного лидера Иночкина ночью в подполье подиума под дощатым полом, где Дынин любит произносить свои речи про детей – хозяев лагеря и дисциплину. И вот новое пророчество, которое сделали, сами о том не подозревая, авторы фильма: триумфальное возвращение Иночкина в корпусе карнавальной кукурузы. Так триумфально вернутся Сахаров из ссылки в Горьком и Солженицын из Америки.
Но это не последнее невольное пророчество авторов. Конечно, снимая свой фильм, они и не предполагали, насколько точную картину будущего страны они изобразили. Их цель была в ином – подсказать эзоповым языком, что надо сделать с тоталитарной системой. При помощи правильного руководителя страны продолжить дело, начатое, но не завершённое Хрущёвым – дать народу свободу, как в «свободных странах», чтобы «оттепель» перешла в весну, а затем в лето. В фильме роль этого правильного руководителя изображает начальник чего-то (возможно, сам министр) «товарищ Митрофанов». Дынин ради него в родительский день организовал показушный праздник по старым, но никем не отменённым инструкциям, он подобострастно лебезит перед высоким гостем, с собачьей преданностью заглядывает ему в глаза. Но товарищу Митрофанову претит этот откровенный подхалимаж, и когда Дынин ему окончательно надоел, одной фразой «Ребята, погода-то какая, айда купаться!» сломал всю тоталитарную лагерную систему. Достаточно было этой фразы, чтобы все разом – и дети, и родители почувствовали себя свободными. «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа…» Ельцин, впервые приехав в США, болтал с полупьяну, что, пролетая на самолёте мимо статуи Свободы, почувствовал себя свободным. А тут и статуи не понадобилось, хватило одной фразы товарища Митрофанова, чтобы все понеслись к реке как взбесившийся табун лошадей к обрыву. А ведь ещё и часа не прошло, как все эти обезумившие родители радовались, как малые дети всему, что им приготовил Дынин: кто стоит вратарём в воротах, кто качается на детской качалке, кто мячи бросает в мишень, а одна грузная мамаша даже пытается подтянуться на турнике. Взявшись за руки, дети с папами и мамами ходят и поют «Я люблю тебя жизнь», а поскольку иной жизни, кроме советской они не знают (за границу-то не пускают, «железный занавес»), получается, что они любят советскую жизнь. И вдруг – все как с цепи сорвались. Напрасно Огурцов пытается их удержать, обещая аттракционы, викторины, комические эстафеты – не нужны им ни викторины, ни эстафеты, им нужно в воде плескаться. Радость детей понятна: под начальством Огурцова они купались в рыболовной сети, как пойманные рыбки и строго по свистку, а родители-то чего обрадовались? Воды, что ли сроду, не видели?
Видели, конечно, и не раз купались, но то была другая вода. А эта вода – ещё одна аллегория. Вода – древний символ очищения. Все бегут смыть с себя тоталитарную грязь, очиститься. Это не просто река, это либеральный Иордан, в котором советские люди, которые привыкли петь «Я люблю тебя, советская жизнь», её разлюбили и покрестились в новую веру. И разве не так будет в начале 90-х, когда вот так же все, как взбесившийся табун к обрыву, устремится в свободный рыночный рай, прокляв советское прошлое? И наш герой Костя Иночкин опять впереди всех. Он явился на карнавале в корпусе кукурузы, формой напоминающей космическую ракету, и был встречен ликованием, как первый космонавт Юрий Гагарин. Ликовали все – и дети, и работники лагеря, и родители. Для полноты картины не хватало разве что слез умиления у мам и уборщиц, и чтобы все девочки ринулись в истерике к своему кумиру как поклонницы звезды шоу-бизнеса, обрывая на нём пуговицы и разрывая в клочья одежду на сувениры.
Но Иночкин ещё не до конца выполнил свою миссию, и когда толпа, как полчища саранчи, повалив забор, отделявший лагерную территорию от «воли», облепила берег, он, как предсказал в начале фильма Огурцов, прыгнул-таки через речку и приземлился за «железным занавесом» на острове свободы, куда Дынин строжайше запретил переплывать. И, обретя, наконец, свободу, он кричит оставшимся: «Эй, прыгайте сюда!». В фильме не показано, как все попрыгали вслед за Иночкиным, это осталось за пределами фильма, но ясно – все попрыгают, и даже товарищ Митрофанов, несмотря на солидный чин, сиганёт. В фильме же только бабушка Иночкина прыгнет вслед за внуком, да тот дураковатый мальчик с сачком, который на протяжении фильма ко всем пристаёт с вопросом: «А чёй-то вы здесь делаете?», который почему-то оказался не на лагерном берегу, а на этом острове свободы. В последнем кадре фильма снова является тот дураковатый мальчик с сачком и, сказав свою сакраментальную фразу «А чёй-то вы здесь делаете?», добавляет: «Кино-то кончилось!» Да, кончилось, потому что всё, что хотели сказать авторы фильма, сказано. Сазано даже больше, чем хотели. И даже сами не поняли, что они сказали. Порок наказан, добродетель торжествует; все свободны и счастливы, после чего фильм начал своё шествие по экранам, а дух фильма, его идея, начали воплощаться в реальности. Роль высокого начальника товарища Митрофанова, разрушившего тоталитарную советскую систему, сыграет генсек Горбачёв со своей «перестройкой» и «демократизацией». Именно он скажет народу «айда купаться», но честь призвать народ прыгнуть через речку в «свободный рынок» выпадет не ему, а Ельцину, пролетевшему над статуей Свободы и почувствовавшему себя свободным (жаль, что нет нигде статуи Ума; может, пролети он над ней, поумнел бы и не молол подобную чушь). Многозначительная деталь в фильме: на острове свободы, куда прыгнули Иночкин с бабушкой, их ждал транспарант «Добро пожаловать!». Вот так и Горбачёв заявит, что Россия должна «войти в европейский дом», а либеральные пропагандисты будут уверять народ, что в этом «европейском доме» нас ждут - не дождутся с плакатом «Добро пожаловать» и с полными карманами приготовленных для нас пряников. А самое главное, внушали они – нужна полная, тотальная свобода от всего. Даже от закона Ньютона: захотел через речку прыгать – ну и прыгай. И никаких тебе хождений строем, пионерских линеек, отданий чести по пионерски и химеры, называемой совестью. Потому что, какая же это свобода, если она ограничена честью и совестью? Захотел либеральный журналист или политик публично соврать, а честь ему шепчет: нельзя, честь потеряешь. Захотел губернатор взятку получить на миллион-другой, а совесть ему: нельзя, совесть потеряешь, как без совести жить будешь? В «правовом государстве» предусмотрены права и законы, а про честь и совесть в конституции ничего не сказано, про них нам в советские времена все уши прожужжали, надоело!
Дынин посрамлен, получил отставку и на той же машине, которая в начале фильма отвозила на станцию его врага Иночкина, пристыжённый и жалкий едет среди молочных бидонов в кузове грузовика, прижимая к груди портфель начальника. Кто теперь будет начальником лагеря? Иночкин не подходит по возрасту; скорее всего, эту должность заслуженно получит пионервожатая Валя. В те годы это тоже стало своеобразной кинематографической традицией. Молодым везде у нас дорога. В «Карнавальной ночи» оппозицию Огурцову возглавляет девушка Леночка Крылова, в «Легкой жизни» девушка по фамилии Гулина – работница химчистки с подругами-коллегами по работе борется против начальника – бюрократа и прохиндея Бочкина. В фильме «Осторожно, бабушка!» девушка Леночка – директор строящегося дома культуры, В «Детях Дон-Кихота» девушка Мариночка Николаевна – директор кинотеатра, в «Дайте жалобную книгу» девушка Шурочка Шумова – директор ресторана «Одуванчик». Борясь с бюрократом Постниковым, она осуществила вместе с молодыми единомышленниками кардинальную реконструкцию ресторана, убрав атрибуты «культа личности» - плюшевые занавески, абажуры и гипсовые капители под древнюю Грецию, превратив ресторан, где грязь, плохая еда и хамское обслуживание, в современное молодёжное кафе. Одному богу и сценаристам фильмов известно, за какие заслуги трём юным девушкам, Леночке, Мариночке и Шурочке, доверили высокие должности директоров, но если уж не в жизни, то в тогдашних фильмах такое бывало. Так что юной пионервожатой Вале сам бог сулил возглавить кардинальную реконструкцию лагеря. Снесёт она все заборы, вместо всех этих горнистов, барабанщиков и девочек с книгами понаставит скульптур Бэтменов, человеков- пауков и прочих героев свободных детей, и главное – копию статуи Свободы, чтобы дети ходили мимо неё и проникались духом свободы.
А Дынин едет среди молочных бидонов на станцию и ворчит себе под нос: «Прыгаете? Ну, прыгайте, прыгайте» И уже другим тоном, многозначительно: «Прыгайте! …дети. Допрыгаетесь». Нет, конечно, последнего слова Огурцов не произносит. Но оно как-то само возникает в моём сознании, исходя из многозначительно-загадочной интонации, с какой сказано это «Прыгайте! …дети». Будто Дынин знает что-то такое, что не ведомо создателям фильма и их единомышленникам, для которых и снимался фильм, но слишком хорошо известно нам, пережившим «перестройку», развал СССР и ельцинские «реформы». И ведь прав оказался поверженный начальник лагеря. Эти «дети» ко времени горбачёвской «перестройки» вырастут и станут взрослыми людьми, а при Ельцине начнут «прыгать через речку» вопреки закону Ньютона и законам элементарной логики Аристотеля. И допрыгаются.
Явление Путина свидетельствует о том, что бог еще не совсем отвернулся от нас. После прыжков через речку мы снова начинаем учиться ходить по земле, вместо маниловщины и бреда «испанского короля» Поприщина снова учимся рассуждать здраво. Народ уже больше не верит ни Митрофановым, ни прыгунам через речку Иночкиным. Они всё ещё топорщатся, пытаются вернуться во власть («Заграница нам поможет» - Остап Бендер), создают союзы меча и орала, а лучше бы прислушались к словам того придурковатого мальчика: «А чёй-то вы здесь делаете? Кино-то (ваше) кончилось!»
2.БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ СО СВОИМИ ЖЕЛАНИЯМИ
Всё мы жизнь свою браним,
И в душевной лени
Тем, что есть - не дорожим,
Ни во что не ценим.
Всё-то бОльшего хотим,
Всё хотим иначе.
Что имеем – не храним,
Потерявши, плачем.
Разве ж мы себе враги?
Разве слёзы – слякоть?
Что имеешь – береги,
Чтоб потом не плакать.
Вот Россия, например:
Не подумав, охти,
Развалили эСэСэР –
И кусаем локти.
На хрена мы, вот вопрос,
Вот ведь, блин, задача,
Всё пустили под откос?
Вот теперь и плачем.
Я хотел бы, чтобы впредь,
Так, чтобы навеки,
Всем нам взять да поумнеть,
Люди-человеки.
В книге Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», любимой книге режиссёра Элема Климова (он даже пытался снять по ней фильм), есть такие слова: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться». Чур, чур, нечистая сила! Сняв в финале фильма прыжок через речку, Климов, конечно же, не предполагал, что это его желание сбудется, причём первыми, кто начнут прыгать, окажутся именно его собратья – кинематографисты.
В самом начале «перестройки», в 1985 году, на V съезде кинематографистов СССР, как какой-нибудь Дынин или Огурцов был с позором изгнан более двадцати лет возглавлявший Союз кинематографистов выдающийся режиссёр и сценарист Лев Кулиджанов. Мне этот съезд видится кадром из климовского фильма: огромная толпа, как взбесившийся табун лошадей к обрыву, мчится к реке, и впереди всех, сам не зная, куда и зачем, летит над водой Костя Иночкин. Вот как вспоминает об этом съезде актриса и кинорежиссёр Наталья Бондарчук:
«…В зале Большого Кремлевского дворца громили всех, кто успел сделать в кинематографе что-то значительное и был любим народом, а именно: Кулиджанова, Ростоцкого, Наумова, Бондарчука, Михалкова и Герасимова (посмертно)…
Я сидела вместе с Натальей Белохвостиковой, когда её мужу, Владимиру Наумову, не давали говорить, улюлюкали, свистели, топали ногами. Я взяла Наташу за руку, она была холодна, как лёд. […]
Страсти накалялись с каждой минутой. Больше всего злобного лая неслось в сторону моего отца. И только один человек, Никита Сергеевич Михалков, встал на его защиту.
Из воспоминаний Н.С. Михалкова:
«Что же касается моего выступления на том, Пятом съезде Союза кинематографистов СССР, то ведь у меня не было никакой специальной задачи защищать Бондарчука. Для меня само по себе было дикостью, когда бездарные, ничтожные неудачники, которые считали виновными в своих неудачах кого угодно, только не самих себя, наслаждаясь вседозволенностью и безнаказанностью, топтали мастеров старшего поколения. И в первую очередь Бондарчука.
Я им сказал: «Ребята, вы можете его не любить, каждый из вас лично может не признавать его, но от того факта, что он вошел в историю мирового кино, никуда не деться, не говоря уже об истории родного кинематографа. Кого вы наказываете, не избирая делегатом Всесоюзного съезда кинематографистов Бондарчука?!»
Замечательная есть в русских церковных тропарях фраза: «Демонов немощная дерзость». Вот это и были демоны, вот тогда они и разгулялись. Они из кожи лезли, чтобы унизить Большого Художника в надежде, что таким образом возвысятся, обретут вожделенную значительность. Глупцы.
А я просто сказал, что думал, не ожидая никаких выгод от Сергея Фёдоровича или ещё от кого-то, поступил так, потому что просто не мог поступить по-другому, не мог я быть вместе с этой сворой…».
Но своре удалось сделать немало. Михалков тут же был атакован «коллегами».
Мне же не разрешали выезд на съёмки «Юность Бемби» к моей киногруппе. Была выпущена статья: «Она уже снимает вторую серию по никому не известной повести Зальтена об иностранном оленёнке».
Нагибин страшно разозлился и написал в ответной статье: «Поздравляю автора (это был Александров), он не заметил, что Феликсу Зальтену ещё при жизни был поставлен памятник».
Тогда ударили и по Нагибину.
Но более всего страдал мой отец.
Всю перестроечную травлю он предвидел и отразил в «Борисе Годунове». Я смотреть не могу на сцену убиения детей, потому что в то время происходило убиение и его самого, и даже его детей. […]
Это был заговор. Людей, в нём участвовавших, я знаю, кое-кто из них мне сейчас говорит: «Мы не предполагали, во что это выльется. Что мы будем зачинателями ТАКОГО безрассудства. Мы хотели свежего ветра, новой волны».
Да! Отцу досталась та эпоха, в которой честно отражать современность не позволялось никому. Понятно, что бунт был спровоцирован общим враньём. Мы все задыхались в гнилом, безвоздушном пространстве, которое затягивало, как трясина. Это было служение непонятно чему, все критерии культуры были поколеблены. В этом смысле взрыв-то был справедлив, но ударили как раз по истинным художникам.
После съезда отец предсказал разрушение Советского Союза и страшное падение культуры. И он оказался пророком. Была разрушена выстраданная тяжелой жизнью мечта людей, в значительной мере выраженная советским кинематографом. Когда из него вычеркнули героев, олицетворявших эту мечту, то вычеркнули и страну.
Что будет со страной дальше, для него было понятно. На самый конец жизни отца пришелся разрыв между Россией, Украиной и Белоруссией. Разрыв единого славянского народа. Сергей Бондарчук, украинец по паспорту и русский художник, вынужден был слушать, как «делят» Гоголя: в чём он украинец, в чём – русский. Очень он это переживал.
Он вообще был «переживун»: терзал себя, чуть ли не до изнеможения, и заработал-таки язву желудка. Это с виду он был таким гордым, что не подойдёшь, а внутри – совсем незащищён. Во время травли в какой-то газетёнке его посмели сравнить с дохлым львом, на которого тявкают. Я спросила: «Как ты чувствуешь себя после этого пасквиля?» – «Знаешь, я прочёл эту статью в самолете и хотел выйти в открытый космос»….
V съезд кинематографистов СССР - Единственные дни
e-reading.club›chapter.php/129785/75…Edinstvennye…
А вот что говорит о том съезде актёр и режиссёр Николай Бурляев:
«По прошествии лет оцениваю события V съезда точно так же, как и в дни его проведения. Это
начало распада, развала не только кинематографа, но и страны, ибо кинематографисты шли впереди перестройки. И во многом это наша вина в тех бедах, в которые ввергнуто Отечество. Это было агрессивное действо разнузданной массы кинематографистов, которую я прежде массой не называл, поскольку все мы индивидуальности, каждый - целый мир. Но тогда была масса - гневная, бушующая, всё разрушающая, безжалостно убивающая собратьев. Как известно, V съезд и его события - кремлевское мероприятие, и то, что за ними последовало, укоротило жизнь очень многим выдающимся кинематографистам. Одно из этих имен назову - Сергей Федорович Бондарчук, который после всего случившегося начал просто умирать. Я был одним из первых, кто буквально через пару месяцев после этой вакханалии стал писать о тех последствиях, к которым мы в результате придем. И оказался прав в своих прогнозах. Инфраструктура отрасли разрушена, всё разворовано, растащено, пошло по умелым рукам. И теперь нам надо всё заново собирать».
И, наконец,слова, полные трагического сарказма, самого Льва Александровича Кулиджанова:
«После разгромного V съезда Союза кинематографистов те, кто кричал «Долой генералов!», сами надели на себя генеральские погоны. Позднее, в день моего семидесятилетия, а я тогда лежал в больнице, пришла поздравительная телеграмма от всего секретариата с извинениями. Многие из этих людей кричали когда-то: «Долой!» С тех пор ведь не создали ничего нового, зато ранее построенное разобрали».
А теперь – покаянная исповедь одного из тех, кто с таким восторгом, топча ногами корифеев советского кино, прыгал через речку. Сергей Соловьёв, режиссёр:
«...Самым главным последствием этого съезда лично для меня было то, что я впервые почувствовал, что свобода слова дарована каждому человеку от Бога. Эти последствия я ощущал, снимая и «Ассу», и все последующие свои картины вплоть до последней. Отвратительный внутренний цензор умер во мне прямо во время этого съезда. Но, к сожалению, обретенная свобода требует огромной внутренней культуры пользования этой свободой. Свобода - это очень опасная вещь: даже такие вроде бы взрослые и разумные люди, как мы, позволили себе чудовищные, безобразные вещи по отношению к персоналиям нашего мира. Нашим коллегам. Но время всё расставило по своим местам.
Сейчас мы смотрим по ТВ как шедевры фильмы режиссеров, которых мы тогда одним махом перекинули по ту сторону баррикад, назвали ретроградами.
Я рад, что, будучи впоследствии председателем СК (Союза кинематографистов. – В.Г.), получил возможность лично извиниться перед всеми, кого мы тогда обидели. Более того, я горжусь, что уже позднее работал и близко общался с Сергеем Федоровичем Бондарчуком. Но это опять-таки говорит не о том, какой я хороший, а о том, какими мудрыми были они. Думаю, что Сергей Федорович понимал и прощал нас, как подростков. Подростков, напившихся пива и натворивших таких вот трагических, бессовестных глупостей. А похмелье, увы, бывает очень горьким. Особенно детское».
Съезд побежденных: как это было kan-oleg.narod.ru›union/sezd.htm
В приведённых выше словах Бурляева есть важная фраза: «Как известно, V съезд и его события – КРЕМЛЁВСКОЕ МЕРОПРИЯТИЕ», то есть, эти события были инспирированы «сверху», а Наталья Бондарчук определила эти события как заговор. И в другом источнике в интернете я обнаружил фразу: «Демократические ниспровергатели прежних основ, по предложению члена Политбюро Александра Яковлева…»
Эту цитату я закончу позднее, а пока прошу обратить внимание на зловещую фамилию: Яковлев. В настоящее время хорошо известна роль ренегата Яковлева в разрушении страны, да он и сам этого не скрывал и даже хвастался: «Мы сломали хребет тоталитарной системе». И его подстрекательскую роль на съезде кинематографистов можно считать его первой победой: руками одуревших, как режиссёр Соловьёв, от свалившихся на их головы свободы, «ниспровергателей» он «сломал хребет» отечественному кинематографу. Позднее, уже в 2001 году Яковлев, без тени смущения, рассказывал о своей деятельности : «На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить – другого пути не было». Насчёт «частично» - это он, конечно, поскромничал. Ложь, лицемерие и лукавство были не частичными, а тотальными. И не только «на первых порах» он лгал, лицемерил и лукавил, а всё время, пока был у власти и занимался «ломанием хребта». И не трудно сделать вывод, что его «руководство» «ниспровергателями» при подготовке к съезду, то есть, обработка мозгов и подстрекательство к бунту, по словам Пушкина, «бессмысленному и беспощадному», строились на лжи, лукавстве и лицемерии. Этот заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС, секретарь ЦК, курирующий вопросы идеологии, член Политбюро и народный депутат и был на съезде тем «товарищем Митрофановым», бросившим клич: «Айда купаться!». А все: «Уря-а-а!» - и помчались сигать через речку. Внешне всё казалось спонтанным стихийным взрывом накопившихся эмоций, а на деле было хорошо подготовленной и умело срежиссированной акцией. Заранее тайно собирались в подполе подиума, Яковлев их наставлял, устанавливал очередность, кто за кем будет выступать, что будет говорить и кого будет громить, а в это время сидящие в зале должны поддерживать его бурными овациями, а когда будет выступать свергаемый – заглушать его криками и топаньем ног.
Я не знаю, как вёл себя на съезде Элем Климов, снявший когда-то фильм «Добро пожаловать, или Прыжок через речку», что он думал и чувствовал, слушая «ниспровергателей», которых он напророчил своим фильмом. Но точно известно, что он не встал на защиту Бондарчука или кого-либо другого из низвергаемых в прах корифеев отечественного кино, как это сделал Михалков. И точно известно, что его самого не топтали ногами, как того же Михалкова, хотя сам он тоже был из корифеев. И когда, вместо всемирно известного автора мирового шедевра «Война и мир» Бондарчука, по «предложению» провокатора Яковлева его выбрали главой Союза кинематографистов (теперь можно закончить оборванную на полуслове фразу: ««Демократические ниспровергатели прежних основ, по предложению члена Политбюро Александра Яковлева, … избрали лидером обновлённого Союза кинематографистов Элема Климова»), он не отказался. Михалков объяснял почему он выступил в защиту Бондарчука тем, что «просто не мог поступить по другому, не мог быть вместе с этой сворой». Можно, конечно, найти объяснение и оправдание поступку Климова – точнее, отсутствию поступка, но факт остаётся фактом: Михалков не мог поступить по другому, а он, Климов, мог. Михалков не мог быть «с этой сворой», а он эту свору, кричащую, по словам свергнутого Кулиджанова: «Долой генералов!» возглавил, «надел на себя генеральские погоны». И я предполагаю, что Яковлев потому и поставил во главе Союза кинематографистов автора «Добро пожаловать», что очень хорошо понял, о чём на самом деле этот фильм и на основе фильма сделал вывод: «Наш человек! Этот на посту руководителя киношников сделает всё, что нужно. Михалков не сделает, а он сделает – он умеет через речку прыгать».
Придя домой после окончания съезда в новеньких генеральских погонах, Элем Климов жирным чёрным фламастером вывел на листке отрывного календаря: «Сегодня я попал под поезд». И эта фраза тоже оказалась пророческой: придет время, и уже его самого будут топтать за его кинематографическое «генеральство». Киновед Ирина Рубанова вспоминает:
«Придя в Союз, Климов надеялся, что это и станет частью реализации его созидательного потенциала. Он надеялся, что будет руководить Союзом, во-первых, строго коллегиально, а во-вторых — по модели работы в съемочной группе. Он был общественником романтического склада».
Хроника кино - 16 мая - Сегодня я попал под поезд...kino-teatr.ru›kino/history/5-16/150/print
«Началась перестройка, и режиссёр, горя праведной гражданской активностью, перестает снимать кино, полностью посвящая себя общественной работе. Климов становится во главе Союза кинематографистов. Конечно, пребывая на этой должности в те времена, нетрудно было получить деньги на собственную постановку, но романтик от кино надеялся, ослеплённый очередным общим энтузиазмом, облагодетельствовать весь кинематограф. […]
А потом наступило время денег. Не только в кино. И долгое молчание Элема Климова стало бесконечным. Теперь уже навсегда. Он не умел ни делать, ни доставать деньги. Хотя в его архиве остался давно написанный с братом Глебом сценарий, неосуществленная мечта его жизни — «Мастер и Маргарита».
Элем Климов – режиссер. cumir.ru›elem-klimov
Большой художник Элем Климов остался порядочным человеком, человеком чести. Он не только в новой России Митрофановых-Яковлевых не научился делать или доставать деньги, но и принципиально отказывался от денег, когда ему их предлагали, не признавая циничное «деньги не пахнут». Когда в начале 90-х на встрече кинематографистов с «новыми русскими», кто-то из кинематографистов поднял вопрос о проблемах финансирования кинематографа и указал на Климова: вот-де, выдающийся режиссёр не может осуществить свою многолетнюю мечту – экранизировать «Мастера и Маргариту», какой-то известный миллионер громко произнёс: «Я дам денег Климову». Зал завистливо охнул: «Вот счастливчик!». Но в наступившей тишине прозвучал голос режиссёра: «Хотелось бы ещё знать, откуда эти деньги!». Поскольку фильм так и не был снят, можно сделать вывод, что он не взял эти дурно пахнущие деньги. Другие режиссёры не гнушались, брали, а он не взял.
Элем Климов - советский кинорежиссер, автор нескольких хрестоматийных фильмов. fb.ru›article/222473/elem-klimov…kinorejisser…
Ещё раз напомню высказывание Натальи Бондарчук:
«Это был заговор. Людей, в нём участвовавших, я знаю, кое-кто из них мне сейчас говорит: «Мы не предполагали, во что это выльется. Что мы будем зачинателями ТАКОГО безрассудства. Мы хотели свежего ветра, новой волны».
Что имеем, не храним, потерявши плачем… И в числе этих людей, оказавшихся у разбитого корыта, был и выдающийся кинорежиссёр, русский интеллигент и романтик Элем Климов. В цитированной выше статье «Элем Климов – советский режиссёр…» о последнем периоде его жизни написано:
«… он годами ждал своего шанса, но безрезультатно. Жил как придётся, был равнодушен к окружающему миру, чувствовал брезгливость к новым ценностям, пришедшим на смену советскому строю».
Вспоминал ли Климов свой фильм о жизни пионерского лагеря, ставший советской киноклассикой? Что думал он об этом фильме с высоты своего опыта, пережив вместе со страной «перестройку», разрушение СССР и «демократические реформы» Ельцина? Об этом мы никогда не узнаем…