Никогда не просил разговоров, сейчас прошу. Где-то тысячу эр не искал твою речь на слух. Я поклялся душе, безысходности, карандашу, что смогу говорить, наделённый молчанием двух, и я смог, и как было легко ограничиться в текст, говорить с безголосым листом, не встречая отпор. Но теперь я прошу, чтобы ты через Юг и Норд-Вест, сквозь пространство забвения, ленты нефритовых гор, через тёмное время, серебряный век, декаданс, из светлейших рассудков, из губ, пересохших тоской говорил со мной так, будто это единственный шанс оставаться в живых, среди свечек за упокой, среди ряда гробов-городов, посреди мертвецов, что идут под религией, ложью, счастливым числом.
Говори со мной, словно с гранаты слетает кольцо и есть доля секунды для самых значительных слов.
Будь наречием ветра и гулом далёких планет, говори, как ноябрь, зажёгший костры в облаках. Никогда не просил разговоров, писал на стене, говори со мной так, чтобы стены упали к ногам, но тебя не услышав, я льну к проводам в сотни ватт и внимаю кварталам, одетым в ночной капюшон.
Просто чеки внутри слишком часто слетают с гранат и, наверное, ты говоришь,
только я оглушён.